Егор Летов родился 10 сентября 1964 года.

Игорь Фёдорович Летов (10 сентября 1964, Омск — 19 февраля 2008, там же), более известный как Егор Летов, — советский и российский поэт, музыкант, певец, звукорежиссёр, художник-оформитель и коллажист. Основатель, лидер и единственный постоянный участник группы «Гражданская оборона», также известен по музыкальным проектам «Егор и Опизденевшие», «Коммунизм» и др.

Егора Летова называют музыкальной легендой и одной из ключевых фигур сибирского андеграунда. Посмертно, Летов был неоднократно назван «крёстным отцом», «патриархом» русского панк-рока и одним из самых влиятельных представителей панк-движения в России.

Викицитатник Егора Летова.

Поганая молодёжь (1985)

Не надо нас пугать

На все нам наплевать

И нам на все насрать и растереть

           — Поганая молодёжь

 

Сквозь меня проникают тайком звуки, взгляды, ножи и пули

Не спеша проникают в мой дом белый холод, зима и плесень

            — Снаружи всех измерений

 

Старый дедушка тихо плачет

Очень кушать ему охота

Крысы съели всю пищу в доме

Даже корочки нету хлебной

            — Старость - не радость

 

Собаки ходят, куда хотят

Мои карманы полны котят

Они не стонут, они не спят

Я выдуман напрочь

Я выдуман напрочь

            — Я выдуман напрочь

 

Оптимизм (1985)

Совсем оторван, я весь оборван

Я весь обрушен, почти задушен

Почти закован в табачный пепел

В обрывки взглядов, куски бумаги

 

В моих ладонях дымятся перья

Убитых песен, забытых сказок

Во рту осадок вчерашних весен

Чужих посадок я бесполезен

            — Бесполезен

 

Ты умеешь плакать - ты скоро умрешь

Кто-то пишет на стенах - он скоро умрет

У нее есть глаза - она скоро умрет

Скоро станет легко - мы скоро умрем

 

Кто-то пишет на стенах - он скоро умрет

Пахнет летним дождем - кто-то только что умер

У них есть, что сказать - они скоро умрут

Кто-то тихо смеется - я скоро умру

 

Я решил сказать слово - я скоро умру

Я решил спеть песню - я скоро умру

Кто-то смотрит на солнце - почти что уж мертв

Кто-то смотрит мне вслед - он скоро умрет

            — Оптимизм

 

Апельсин (2006)

Скользким узелком доpога затянулась, заpвалась

Лето, тошнота, тpевога pазpазилась, улеглась

Гоpдая свеча погасла, новой так и не зажглось

Слишком pано, чтобы пpосыпаться,

Слишком поздно, чтобы спать.

            — Нечего терять

 

Реанимация (2005)

Сквозь огни, сквозь леса — на послушном ковре

На заре, наяву, да со скоростью мира

Самое время

            — Со скоростью мира

 

Толстые лошадки, сытые поля

Сочные початки, солнечное вымя.

Ждет за поворотом белый хоровод

И это залихвацкое незримое кино.

А вот отдельному солдату перестало умирать,

Ведь у него лишь только слово, только слово, но какое

Стал жрать, бухать, блевать, себя на части разбирать.

Череп крепко разворочен, и мозги текут сквозь стены, стены

Стены, двери, окна. Другие были рядом,

Торопливо постигали положение вещей,

Созерцая похождение идущего повсюду

По привычке продолжая ритуально повторять:

            — Реанимация

 

Зачем снятся сны (2007)

Я иду по весенней воде,

Звезды, звезды в моей бороде:

Но в речной весне,

Но в зеркальном сне

Отражается что-то другое.

Но в земном бреду,

По речному льду

Катит саночки кто-то другой.

            — Кто-то другой

 

Лишь через мой весёлый труп

Солнце

Звенит сияет так как оно есть

Тучи зияют вниз

Боги взирают вверх

Путь полыхает вдаль

А труп гуляет по земле

Гордо

Шуршит газетой, лазит в интернет

Радостно в магазин

Празднично на футбол

Ночью с женой в постель

            — Танец для мёртвых

 

Хватит веселиться, хватит горевать

Можно расходиться, можно забывать

Кто бы что ни сделал, кем бы кто не стал

Никто не проиграл.

 

Верные пожитки на своих местах

Скверные улыбки тлеют на устах

Тяжким коромыслом вечная ничья

Никто не проиграл.

            — Осень

Из песен

Сладкие конфеты минутных послаблений

нейтрализуют горечь несбывшихся надежд.

 

Сторонникам порядка навреди как можно больше,

в проигранной войне сопротивляйся до конца!

 

Никто не хочет всех спасти и быть за то распятым,

но каждый любит погрустить о всяком непонятном.

 

Все вы просрали своё Ватерлоо.

 

Веселое время наступает друзья

Ой-ё веселее — некуда!

Ой-ё веселее — нельзя!

 

Пока мы существуем - будет злой гололёд

И майор подскользнется,майор упадёт

Ведь мы—лёд под ногами майора!

 

Всего два выхода для честных ребят:

Схватить автомат и убивать всех подряд

Или покончить с собой

Если всерьёз воспринимать этот мир

 

Пули сильнее великих умов,

Ржавые гвозди сильнее пророков.

 

Среди заражённого логикой мира

Я научился кусать потолок.

 

 Пластмассовый мир победил,

Ликует картонный набат,

Кому нужен ломтик июльского неба?

 

Винтовка — это праздник,

И всё летит в пизду!

 

Голым залезть на стол,

Покушаясь на божий престол.

Придуманным миром

Удобней управлять.

 

Злая пуля, учи меня жить.

Добрый камень, учи меня плавать.

 

Мертвые не зреют, не гниют

Не умеют, не живут

 

Я не настолько нищий,

Чтобы оставаться самим собой

 

Запрятанный за углом

Убитый помойным ведром

Добровольно ушедший в подвал

Заранее обреченный на полнейший провал

Я убил в себе государство.

 

Они не знают, что такое боль

Они не знают, что такое смерть

Они не знают, что такое страх

Стоять одному среди червивых стен

 

Который день, который год

Достойно ест и спит народ

Ты будешь спать спокойно

Ведь ты щедро охраняем КГБ

 

Пуля виноватого найдёт

 

Очередь за солнцем на холодном углу.

 

Полную яму врагов народа я укрою сухим листом.

 

Каждый миг - передозировка на все оставшиеся времена

 

Но кто покинет явь помойной ямы ради снов?

 

Свято место не бывает без греха.

 

Вечная весна в одиночной камере.

 

Вселенская большая любовь - моя бездонная копилка в пустоте, моя секретная калитка в пустоте.

 

В начале было слово. Все слова - пиздёж.

 

В бессмысленном калейдоскопе дней

Судьба моя — всего лишь эпизод,

Ведь что такое человек — набор молекул,

Заложенный в белки природой код

 

По больному месту - да калёным швом,

По открытой ране - да сырой землей,

Из родной кровати - да в последний раунд,

Из крейзовой благодати - да в андеграунд.

 

В пустоте, да не в обиде,

Много ли засранцу надо?

Иваново детство - дело прошлое,

Шёл веселый год войны.

Где-то обронили, где-то потеряли,

Где-то не допёрли, где-то не доели,

Да не всё ли равно, что кушать?

Да не всё ли равно, чем срать?

Жизнь прожить - по полю топать,

Так чем же пахнет земля?

 

Свои подумали, что я чужой,

Чужие заподозрили, что я ебанулся,

И все они решили, что я опасен,

Ведь я не оставляю следов на свежем снегу

 

Мёртвый не воскрес,

Хворый не загнулся,

Зрячий не ослеп,

Спящий не проснулся.

 

Просто лишь когда человече мрёт - лишь тогда он не врёт

 

Порочный запах засохшей рыбы.

 

Любит народ наш всякое говно.

 

Задуши послушными руками

Своего непослушного Христа

 

А вдруг всё то, что ищем, обретается при вскрытии

Телесного, родного, дорогого себя?

 

Главное, что дождик унёс соринку,

Главное, что ёжик всегда в тумане.

 

На седьмой день ему всё остопиздело.

 

Ведь петля затянулась, потолок задрожал.

Петля затянулась наугад — западло!

 

Ты знаешь, трудно держать время на ладошке

 

Всех объединяет одно желание -

Убивать и насиловать всех иных, прочих.

 

Слишком далеко, чтоб дотянуться,

Слишком низко чтобы встать

 

Прыг — секунда,

Скок — столетие

 

Люди сатанеют, умирают, превращаясь

В топливо, игрушки, химикаты и нефть

В отходы производства, мавзолеи и погоны…

 

 Монетка упала третьей стороной.

            — Армагеддон-попс

Из интервью

Я никогда не был противником коммунизма, именно настоящего коммунизма, каким он должен быть. Коммунизм - это Царство Божие на Земле.

Есть такие вещи в жизни, постигая которые, сталкиваясь с ними, понимаешь — и после этого очень трудно продолжать жить, оставаться — или становиться — человеком. К подобному состоянию, видимо, относится большинство деятельных людей, которые идут в «солдаты удачи», в наемники, в альпинисты, в наркоманы, творческие люди вообще. Четвертое и последнее состояние — огненное, это уже смерть. Или святость.

Я считаю, что Христос — это и есть нечто нечеловеческое. То, что он внес на Землю имеет очень малое отношение к человеческому. Это нечеловеческие истины по сути. Это доказано историей. Христос нес любовь, по сути, с точки зрения современного христианства, Христос был Сатаной, потому что был в первую очередь — антихрист, т. е, человек, который нес полную свободу выбора, то есть то, что религия никогда не давала и сейчас не дает.

Я, знаете, очень пессимистически настроен — как-то вот не верю в то (а тем более после того, что содеяно), что всё человечество разом внезапно поумнеет и начнёт жить по-другому. Единственная надежда — на то, что выживут хотя бы несколько хороших людей, ЖИВЫХ людей. Но я думаю, что они просто возникнут как новый этап эволюции, может, это будут вовсе и не люди. Жизнь всё равно продолжится — смерти нет.

Не теряйте надежды и совести, не впадайте в грех уныния, не складывайте оружия, не опускайте рук. Хватит заживо гнить в своих уютных капканах. Покиньте свои пыльные, затхлые закоулки — выйдите на свет безбожный, вдохните полной грудью. Родина ждeт вас — безнадeжно-молодых, отчаянных и непокорных. Требуйте и достигайте невозможного! Наступите на горло своей тоске, апатии, лени. Казните свой страх. Действуйте так, чтобы Смерть бежала от вас в ужасе. Мир держится — пока ещe держится! — на каждом из нас — живом и непобедимом. И пусть нас мало — нас и всегда было немного — но именно мы двигали и движем историю, гоним еe вперeд по сияющей спирали. Туда, где времени не было, нет и не будет. В вечность. Так не позорьте же себя и своe будущее. Встаньте!

Здесь нет завтрашнего дня. В любой момент тебя могут избить, ограбить, выкинуть в окно электрички инструменты… Издать какой-нибудь новый закон — и лишить тебя всего. В любой момент могут посадить, да и вообще убить без суда и следствия.

 — Ты, вот, я вижу, не очень-то жалуешь граждан. Откуда такая ненависть?

 — Это не только ненависть, это еще и панический животный ужас. И не то чтобы боязнь их, а, скорее, патологическое неприятие. Это даже не Я боюсь и ненавижу — это что-то во мне боится и ненавидит. Мне все время, когда я иду по улице, кажется, что я не человек, а что-то вроде марсианина, замаскированного, загримированного, более или менее удачно под гражданина. И в любой момент эта мимикрия, эта наебка может раскрыться и тогда пиздец! Я давно уже не выхожу из дома без оружия, и все равно перед ними я абсолютно беззащитен. Я чужой. Природно, изначально чужой. Вечно чужой. И все они знают это, чувствуют, как акулы кровь. Я всем им чужой, и мне чужды и крайне отвратительны все ихние набрякшие радости и горести, идеалы и пороки, все, чем они живут и о чем мечтают. Это мой врожденный инстинкт. Здесь я диверсант, заброшенный на вражескую территорию. Этакий Штирлиц.

По мне же человек — изначально это НИЧТО, это — говно в проруби, кукиш в кармане. Однако он может, способен вырасти до Великих Над небесий, до Вечности — если за его спиной образуется, встанет, скажем, Вечная Идея, Вечная Истина, Вечная система ценностей, координат — как угодно. То есть вся ценность индивидуума равна ценности идеи, которую он олицетворяет, за которую он способен помереть — даже не так… — без которой ему НЕ ЖИТЬ. Тут уж разговор не об идее даже, а о СУЩНОСТИ, которая выше всех идей, которую, скорее всего, и не выбираешь даже. Истинное, НАСТОЯЩЕЕ (мне просто нравится это слово) для меня есть то, что НЕТЛЕННО, непреходяще — то, что СВОБОДНО. Чем шире, свободнее идея — тем она и истинней.

Ибо вдруг в некий ослепительный момент осознал, что все это звуковое нагромождение 80-х — даже наилучшие образцы оных (Joy Division, например, или Scars) — кучка кала по сравнению с теми же Love, Doors, MC5, Stooges, Screamin Jay Hawkins’ом, Troggs, Hendrix’ом, Barrett’ом… да с теми же Shocking Blue! Все это — и панк 80-х, и шумовая сцена, и Birthday Party, PIL всяческие — все это НЕНАСТОЯЩЕЕ. За всем этим, кроме распухших амбиций и умственно-технических вывертов, нету ничего. Это все — кукольное, по большому счету, хотя и были (да и всегда есть) исключения — Dead Kennedys, к примеру, или Dressed Up Animals. А тогда, в 60-е, особенно в Штатах (Англия все-таки страна по территории тщедушная, а это немало, на самом деле, означает), — любая самая дерьмовая команда, типа St. John Green или Crome Syrcus — каждой нотой доказывала, что все не зря. Послушаешь, и так и хочется сказать что-нибудь типа: Это — так. А главное, что даже формально (о содержании и энергии я просто молчу!) все, что натужно и пыхтя выскребали по сусекам Ники Кейвы, Сюкси, Лидоны, Смиты, Страммеры и им подобные, — все это с говном содержится и в Velvet Underground, и в 13th Floor Elevators, и в Seeds, и у Kim’а Fowley, и в техасских гаражниках, и в детройтских.

Цитаты из интервью «Людей не жалко»

Человек воспитанный играет так, как он воспитан. А мы люди невоспитанные и можем и джаз играть, и рок, и панк. Можем и минимальную музыку играть, и шумовую.

Мы многих друзей схоронили из нашей команды. Но люди слишком любят жизнь для того, чтобы быть живыми. «Слишком странный, чтобы жить, слишком редкий, чтобы умереть» — это про нас. У животных нет сознания для осознания смерти. Даже у детей оно есть. Поэтому людей не жалко по большому счету. Просто человек защищен каким-то образом сознанием этого конца. А они нет.

Это просто форма эпатажа, когда на людях появляешься в таком состоянии, когда непонятно, как можно на ногах-то держаться. Это тоже определенное разрушение канонов. Мы отнюдь не очкарики-интеллигенты, которые сидят дома, читают умные книжки и слушают умную музыку.

 — Ну а сам ты тоже предпочтешь неестественный конец?

 — Не дождётесь.