Если бы люди были трубами, или чистая меланхолия в джазовом квадрате.

Зал славы джаза

Кул-джаз

Бибоп

Джаз Западного побережья

23 декабря 1929 года в Йейле (штат Оклахома) родился Чет Бейкер (Chet/Chesney Henry Вaker) – не просто очень знаменитый трубач и вокалист, но ещё и один из самых неоднозначных и запоминающихся людей в мире джаза. Кто-то романтизирует и его талант, и личность, кто-то восхищается потрясающим мелодизмом его игры, кто-то – удивительным вокалом, врезающимся в память с первого раза, узнаваемым с первой ноты.

Chet Baker – «Time After Time» (Live in Belgium 1964)

Многие стараются не вспоминать скандальные стороны его истории – а кто-то, наверняка, изучает их с излишне большим любопытством. Мне показалось интересным не анализировать все эти разные «грани» творчества и жизни Чета Бейкера – а попытаться представить его образ целиком – и играющим, и поющим, и молчащим, со всеми «золотыми надеждами» молодости и наркоманскими метаморфозами, закончившимися его трагической смертью.

Сегодня Чету Бейкеру могло бы исполниться 94 года. Про основные его жизненные и творческие перипетии вы можете посмотреть в отличном документальном фильме, снятом о Бейкере в 1989 году – “Let’s Get Lost”. В фильме есть практически всё: сам Чет в последний год жизни, его труба и его голос, фото и видеозаписи его молодости, показывающие историю раннего успеха, в частности, создания и распада знаменитого бесфортепианного квартета Джерри Маллигана, путаные рассказы Бейкера о своих жёнах и не менее путаные и противоречивые – жён о нём, материалы о его жизни и работе в Европе, а также о тюремном сроке, который он получил в Италии за наркотики, воспоминания об ужасном нападении в 1966 году – музыканту выбили все зубы, он лишился возможности играть, опустился на самое дно и только через несколько лет научился играть заново и потом, благодаря помощи Диззи Гиллеспи, вернулся на сцену и к новым записям. В фильме есть ещё очень забавный и по-своему говорящий момент, видимо, из каких-то итальянских записей: мимо лежащего в ванне отстранённого и тогда ещё божественно-красивого молодого Бейкера пробегает такой же молодой, но горячий, некрасивый, но человечески-симпатичный Адриано Челентано – и это как встреча земной и неземной цивилизаций: воплощённой жизненной энергии и воплощённой отстранённой меланхолии.

Chet Baker – «Everything Happens to Me» from «Let's Get Lost» (1989)

К чести режиссёра фильма надо отметить, что, задав много вопросов, он не стремится дать однозначных ответов на вопрос, кем же и каким же в действительности был Чет Бейкер. За особенности характера, общения и самовыражения музыканта называли то неразгаданной загадкой, то мистическим интровертом, то хитрым, расчетливым и холодным манипулятором, использовавшим всех вокруг. Зато манеру игры, как и пения, все описывают практически одинаково: как неповторимо лиричную, мягкую, нежную, но лишенную сентиментальности – скорее, прохладно-романтичную, «интеллектуально-интимную».

Действительно, Чет Бейкер, как типичнейший представитель cool джаза, уже играл музыку саму по себе «уравновешенную», интеллектуальную, изысканную, и при этом особенно тяготел к минорным тональностям, "pianissimo" – тихому звукоизвлечению, низкому и среднему регистру и как правило не использовал никаких «спецэффектов». Однако его исполнение, по своей сути противопоставленное «горячей» музыке, производит на всех удивительно сильное эмоциональное впечатление. Его лиризм так часто называют и подлинным, и глубоким, и тонким – однако почему-то хочется саму суть стиля и манеры Чета Бейкера определить, как нечто, напротив, абсолютно безэмоциональное и отстранённое.

Знаете, есть такие фильмы, которые ты случайно включаешь не с начала, и там ничего вроде бы не происходит, но оторваться почему-то невозможно… Причём не всегда это тонкое психологическое или интеллектуальное кино. И, на мой взгляд, в исполнении Чета Бейкера есть такое же завораживающее начало вовсе не потому, что он наполняет свою игру или пение какими-то особенно глубокими эмоциями, а потому что он просто передаёт – или воссоздаёт – красоту мелодии и звука в чистом виде. Он как раз не добавляет никаких своих эмоций, не комментирует, не интерпретирует – просто переводит на язык трубы и голоса что-то прекрасное, что видит, слышит, чувствует, но вряд ли даже осознаёт.

Chet Baker – «I am a fool to want you» (live)

Очень точно говорят, что Чет Бейкер поёт, как будто играет на трубе, – и это ещё одно подтверждение моей крамольной теории. При этом мне сложно согласиться с продолжением этой фразы – что он и играет на трубе, как будто поёт. Обычно голос – вещь очень индивидуальная и эмоциональная. Он или холодный, или тёплый, или высокий или низкий. А у Бейкера он какой-то «никакой» из перечисленного. Какой-то неземной. Какой-то просто чистый звук, как «вещь в себе». Как будто голос для Бейкера – ещё одна разновидность трубы, музыкального инструмента, на котором он очень чисто, бестелесно, безэмоционально воспроизводит красоту мелодии. Возможно, поэтому Чет Бейкер так часто исполнял так называемые «эвергринс» – самые популярные и всем издавна знакомые мелодии и песни, некую архетипичную по своей красоте музыку, доступную каждому.

И возможно, потому что Чет Бейкер ничего не создавал, а просто «переводил» для нас некую безусловно существующую музыкальною красоту, многие называли его талантливым, но не гениальным музыкантом. Например, сравнивая Чета с Майлсом Дэвисом, критики, хотя зачастую и отмечали большую чистоту исполнения белого трубача, говорили, что ему не достаёт новаторства Дэвиса, стремления последнего делать и находить что-то новое, экспериментировать, идти дальше. И действительно, Чет Бейкер не пытался никому ничего доказать, он делал только то, чего не мог не делать – играл музыку так, как ему нравилось. Потому что так, наверное, он как раз и не играл, а жил. А когда жил в обычном понимании этого слова – то есть занимался чем-то не столь ему близким и понятным, как музыка, – тогда уже ему приходилось по-всякому подыгрывать людям, обстоятельствам, тем или иным зависимостям. И сказать, что только труба была его настоящей любовью, будет не пафосным штампом, а констатацией факта. Забавно, что сначала отец подарил маленькому Чету тромбон – мечтая, что тот станет вторым Джеком Тигарденом, однако мальчику не понравился громоздкий инструмент, и у него так и не получилось с ним справиться. Тогда отец забрал тромбон и через несколько недель принес трубу. А ещё через две недели Чет уже подбирал и играл мелодии на слух. Он нашёл себя – и уже не терял, как бы кому ни казалось обратное.

Stan Getz and Chet Baker (Part of a concert in Stockholm Feb. 18 1983)

Чет Бейкер говорил, что был создан только для того, чтобы играть на трубе. Это была его абсолютная и главная потребность и единственный до конца ему понятный язык общения с миром, а всё остальное, возможно, имело довольно условное значение. И скорее всего, до людей и всего для них традиционно важного ему было, по большому счету, не очень много дела. Поэтому и стоит, наверно, больше слушать его музыку, чем пытаться рассуждать о причинах тех или иных событий в его «материально-физической» жизни.

Сейчас у нас очень модно, рассказывая о чём-то в искусстве, использовать очень материальные эпитеты, вроде бы сообщая большую живость описанию: говорить о том, как «цепляет» или «не цепляет» то ли иное произведение, или насколько «вкусным» был рассказ, или исполнение, или картинка. Но такая материальность зачастую убивает всю красоту чего-то, исходно принадлежащего всё-таки к миру идей и духовных сущностей, которых нам и так не хватает. А с Четом Бейкером таких проблем нет, к нему эти слова неприложимы: его музыка и есть, кажется, какая-то абсолютно нематериальная красота – и именно из-за её бестелесности мы можем переживать её каждый по-своему, наполнять своими личными эмоциями и ассоциациями и думать, что Чет Бейкер понял именно нас. Он как будто создает музыкальный отпечаток-негатив, который мы проявляем, слушая его исполнение. Или, если сказать смелее, Чет Бейкер сам и есть некий музыкальный инструмент – конечно, труба, – транслирующий чистые музыкальные формы, слушая которые, мы наполняем их собственным смыслом. Чет Бейкер играет на трубе, а мы – «проигрываем» на Чете Бейкере наши эмоции. Благодаря ему наши грусть и меланхолия могут превращаться во что-то настолько прекрасное, что уже как-то и перестаёт быть грустно.

My Funny Valentine (From the laserdisc "Chet Baker in Tokyo" – 1987)

Закончить хочется отрывком из разговора с Четом из вышеупомянутого фильма, точнее, всего двумя репликами, догоняющими друг друга через психоделические паузы, развевающиеся волосы и бездонно-пустые глаза Бейкера на заднем сиденье кабриолета:

– А трудно играть музыку? По-настоящему?

– Да…

Ольга Дюдина