История рок-музыки в 500 песнях. «Jambalaya» by Hank Williams

Hickey A. "A History Of Rock Music in Five Hundred Songs" (2018).

Добро пожаловать в четырнадцатый эпизод «Истории рок-музыки в пятистах песнях». Сегодня мы рассмотрим песню «Jambalaya» Хэнка Уильямса.

Есть много хороших биографий этого артиста, но биографию Колина Эскотта принято считать лучшей. Все записи Уильямса сейчас находятся в общественном достоянии, так что есть много отличных и дешевых компиляций.

У музыки, ставшей рок-н-роллом, было много разных прародителей, несмотря на клише, что это была смесь блюза и музыки кантри, которое мы уже установили как ошибочное.

Хотя мы не отрицаем, что кантри и вестерн действительно оказали существенное влияние на развитие рок-н-ролла. И все же до сих пор мы смотрели только на одну звезду кантри и вестерн — Боба Уиллса в третьем эпизоде.

Вероятно, было бы правильным утверждать, что ранний рок-н-ролл вырос в основном из ритм-н-блюза — но было бы в высшей степени антиисторично, если бы мы полностью проигнорировали влияние деревенского буги-вуги, как направления в американской музыке, которое привело в конечном итоге к тому, что мы сейчас называем рок-н-роллом и рокабилли. Даже по названию можно понять, что на деревенское буги-вуги оказали огромное влияние буги-вуги и R&B, но в то же время это была уникальная музыка.

Деревенское буги (hillbilly boogie)— это стиль музыки, выросший из вестерн-свинга (Western Swing) и позже превратившийся в музыку хонки-тонк (honky-tonk). Это музыка, сочетающая в себе инструменты кантри — в первую очередь гитары, скрипки и стальные гитары — с ритмами буги-музыки, и это был в конце сороковых и начале пятидесятых годов чрезвычайно популярный  жанр. Он был менее изощренным, чем вестерн-свинг, и большинство его тем были пьянство, драки, секс и буги-вуги, примерно в таком порядке важности. Это была музыка для вечеринок, для белых мужчин из рабочего класса, которые хотели напиться, ударить кого-нибудь и заняться с кем-нибудь сексом.

Но, как это часто бывает с музыкой, апеллирующей к таким первобытным эмоциям, она обладала силой, намного большей, чем можно было бы ожидать, а некоторые из образцов  hillbilly boogie заслуживают статуса великого искусства. В руках талантливого исполнителя музыка в стиле деревенское буги может быть такой же мощной, как и любая другая музыка.

Увлечение деревенским буги-вуги началось в 1945 году с пластинки «Guitar Boogie» Артура Смита:

Вы можете услышать в этом некоторое влияние Джанго Рейнхардта, которое мы уже видели в жанре вестерн-свинг — это все еще довольно уравновешенная версия деревенского буги-вуги, более интеллектуальная, чем более поздние образчики жанра, который несколько лет спустя докатился до уровня помойки:

Итак, сегодня мы поговорим о песне, которая, насколько можно судить, была совместной работой двух великих исполнителей кантри: Хэнка Уильямса, который в значительной степени является воплощением кантри-музыки 1950-х годов, человека, который мог выступать во многих кантри поджанрах; и Мун Малликан (Moon Mullican) - гораздо менее разносторонний музыкант, который в основном играл только деревенское буги-вуги, но в результате сумел оказать огромное влияние на ранний рок-н-ролл. Он был выдающимся hillbilly boogie-пианистом, способным играть быстрее, чем кто-либо в округе, и который мог поддерживать ритм левой рукой, играя молниеносные трели правой. Если вы послушаете его игру на фортепиано, вы сможете увидеть, в частности, откуда взял свой стиль другой великий пианист из Луизианы Джерри Ли Льюис.

Moon Mullican.

Малликан, как и многие исполнители деревенского буги-вуги, в равной степени находился под влиянием как кантри, так и блюза. В его музыке очень отчетливо слышно влияние таких музыкантов, как Боб Уиллс, Бесси Смит и, особенно, Биг Джо Тернер, хотя Малликан никогда не звучал блюзово:

Это кавер на старую блюзовую песню «What's the Matter with the Mill?» Мемфис Минни (Memphis Minnie), в исполнении Малликана звучит абсолютно в стиле кантри и вестерн. Мы снова видим одного из тех музыкантов, которые черпали вдохновение отовсюду, но преобразовывали его в свой собственный стиль.

Есть, грубо говоря, три вещи, которые вы можете сделать, когда услышите что-то, что вам нравится не из вашего жанра. Первый — полностью игнорировать это и продолжать вспахивать свое поле. Другой вариант — полностью переключиться и полностью скопировать это либо для одной песни (как белые люди, которые записывают подделки черных хитов), либо для остальной части вашей карьеры — позже мы увидим, как молодые белые мужчины были настолько впечатлены блюзом, что стремились звучать больше, как пожилые чернокожие блюзмены.

Но только третий вариант способен привести вас к самому интересному результату в любом жанре. Вам необходимо взять только то, что привлекло вас в другом жанре, и посмотреть, что из этого может получиться. Сделайте кавер на вдохновившую вас песню, но сделайте это в своем собственном стиле и аранжировке. Заимствуйте ритм, но наложите на него свою собственную мелодию и слова. Именно так работают самые интересные музыканты, и именно это делал Малликан. В любой из его записей вы можете услышать множество различных влияний, но он не копирует напрямую ни одно из них.

Такие люди являются необходимым условием для появления различных музыкальных идей и создания новых жанров, и самым важным влиянием, которое Малликан внес в музыку кантри и которое через него повлияло на рок-н-ролл, была музыка каджун.

Музыка каджун (Cajuns) - это музыка, созданная народом каджун в Луизиане. О каджунах всегда ходило множество противоречивых слухов, связанных с их социальным положением и расой, но главное, что вам нужно здесь знать, это то, что у них есть своя собственная культура — у них своя кухня, в основном состоящая из вещей, которые многие другие культуры отбросили бы как несъедобные; и у них есть свой собственный язык, т.н. каджунский французский.

Именно каджунская и креольская культура делает Новый Орлеан и Луизиану уникальным местом и отличает их музыку от остальной части США. Это, конечно, не единственный фактор, но важный.

Мы уже немного поговорили о своеобразии и уникальности музыки Нового Орлеана, и музыка каджун определенно играет в ней важную роль. Но у каджунской музыки есть свои уникальные традиции, которые мы можем здесь коснуться лишь вкратце. Я собираюсь рассказать о влиянии каджунской музыки на рок-н-ролл, в основном через стиль зайдеко, который в основном вырос среди креолов - чернокожих жителей Луизианы, которые говорят на том же каджунском французском, что и белые каджуны.

Само название «zydeco» многое говорит вам о каджунской и креольской культуре в целом. Есть несколько правдоподобных объяснений происхождения этого слова, но я думаю, что это неправильное произношение фразы «les haricots» — по-французски «бобы», — используемой в каджунской французской фразе «Les haricots ne sont pas salés». — «бобы не соленые», фраза, которая идиоматически означала «все сложно» или «я устал». «Zydeco ne sont pas salés» — так называлась песня, записанная, в частности, великим аккордеонистом zydeco Клифтоном Шенье:

Zydeco очень тесно связан с другим жанром — музыкой fais dos dos. Это музыка, которую в основном играют белые каджуны, и в ней в качестве основных инструментов используются аккордеон и скрипка. Музыка Fais dos dos также имеет сильное влияние вестерн-свинга, как вы можете услышать, например, в песне «Bosco Stomp» Лоуренса Уокера:

И Мун Малликан привнес музыку fais dos dos прямо в мейнстрим музыки кантри. Лучше всего это можно услышать в его хите «New Jole Blon», который занял второе место в национальных чартах 1951 года:

Это действительно странная смесь музыки fais dos dos и вестерн-свинга. Здесь есть и тот высокий звук «ааа», который издавал бы Боб Уиллс, и традиционные инструменты кантри, но у вас также есть полностью луизианская мелодия, и у вас есть тексты на странной смеси каджунского французского и английского, с большим количеством упоминаний типичных каджунских блюд. Откровенно говоря, это действительно *странный* трек, не в последнюю очередь из-за того, как он полностью отходит от любого общепринятого представления о мелодии и использует случайные ноты, пытаясь втиснуть в пространство как можно больше лирики.

Конечно, были и другие каджунские музыканты, которые играли музыку кантри и наоборот, но если вы послушаете записи Малликана, вы по-настоящему почувствуете себя человеком, который одинаково хорошо чувствует себя в обоих жанрах музыки.

Теперь давайте поговорим о Хэнке Уильямсе.

Хэнк Уильямс, безусловно, самый известный человек, с которым я когда-либо имел дело в этой серии, и, как вы могли догадаться из этой преамбулы, самой важной фигурой в музыке кантри после смерти Джимми Роджерса. У него было тридцать пять хитов в десятке лучших, из которых одиннадцать заняли первое место в кантри-чарте. Он написал десятки классических произведений в стиле кантри и госпел — “I Saw the Light”, “I’m So Lonesome I Could Cry”, “Lovesick Blues”, “Your Cheatin’ Heart”, “Cold Cold Heart”, “Hey Good Lookin'” и многое другое, что я не мог здесь назвать. Короче говоря, он был самым важным автором песен за свою очень короткую карьеру.

А это была очень короткая карьера, которая началась в 1946 году — хотя к тому времени он уже несколько лет выступал вживую — и закончилась в 1952 году. За этот шестилетний период он в основном переосмыслил музыку кантри и вестерн.

В отличие от Муна Малликана, который в основном делал свое дело очень и очень хорошо, но не делал ничего другого, Хэнк Уильямс чрезвычайно разнообразил свой стиль. В то время как Малликан объединял разные жанры в свой собственный стиль, Уильямс каким-то образом делал записи в целом ряде различных поджанров, но при этом всегда звучал уникально.

Он начинал, как и многие музыканты 1940-х годов, в основном как трибьют Джимми Роджерса, который — не путать с одноименным блюзовым музыкантом — был одним из тех людей, о которых, если нам позволит эта серия, мы обязательно расскажем. Его кантри-блюз, исполняемый йодлем, был самой популярной музыкой кантри своего времени и оказал огромное влияние на всех.

Одна из вещей, о которых я много говорил в этой серии, — это то, что черные и белые музыканты сотрудничают и обмениваются идеями друг с другом гораздо чаще, чем думает большинство современных людей. Хотя я ни на секунду не хотел бы преуменьшать уровень расизма в начале двадцатого века (или даже его уровень в настоящее время, который безусловно меньше, но не настолько меньше, как хотелось бы многим из нас), сегрегации всё же было не так много, как предполагают современные слушатели. Джимми Роджерс, как наглядный пример, считается основоположником кантри-музыки, но послушайте вот это:

Это Джимми Роджерс на вокале, поющий в своем обычном стиле, поддержанный Луи Армстронгом и Лилиан Хардин Армстронг. Это отец кантри-музыки, играющий с двумя величайшими чернокожими музыкантами своего времени, поющий песню, которая гораздо ближе к блюзу W.C. Handy. Удобнее, чем то, что большинство людей сейчас считают музыкой кантри. И это был самый влиятельный кантри-певец тридцатых годов.

Каждый кантри- и вестерн исполнитель в конце тридцатых и сороковых работал на периферии того, что делал Джимми Роджерс, но к тому времени, когда Хэнк Уильямс наконец получил контракт со звукозаписывающей компанией, он уже вполне заявил о себе.

Его первый большой хит «Move it on Over» 1947 года — забавный пример деревенского буги-вуги. Действительно, если вы послушаете песню, то увидите сходство с очень известной рок-н-ролльной песней, которую мы рассмотрим через несколько недель:

Но это был не единственный стиль, в котором работал  Уильямс — он записывал госпелы, душераздирающие баллады и танцевальную музыку в быстром темпе, и был одинаково хорош во всем этом. Он написал каталог песен, которые исполняются по сей день, и был достаточно популярен, чтобы его имя обеспечило его сыну и внуку успешную карьеру в мире кантри-музыки, хотя ни один из них не обладает и миллионной долей его таланта.

Как и в случае с Джимми Роджерсом, привлекательность Хэнка Уильямса перешагнула расовые границы. Джонни Отис рассказывал историю о том, как его туристический автобус остановился на стоянке для грузовиков где-то в центре США, вышел и увидел там Уильямса. Отис был фанатом Уильямса и завязал разговор, представив его Литтл Эстер — и оказалось, что Хэнк был фанатом Джонни Отиса. Они поболтали, вернулись в автобус, и он уехал. Мать Литтл Эстер спросила её, с кем она разговаривала, и та ответила: «Просто какой-то ковбой», но когда Отис сказал, что это был Хэнк Уильямс, мать Эстер закричала: «Немедленно разверните автобус!» — она была фанаткой и отчаянно хотела с ним встретиться.

Фэтс Домино тоже был поклонником Хэнка Уильямса, как и многие другие ритм-н-блюзовые музыканты. Уильямс слушал ритм-н-блюз, а ритм-н-блюзовые музыканты слушали его. Не позволяйте ковбойской шляпе обмануть вас. Хэнка Уильямса слушали ВСЕ, кроме поп-аудитории — и даже они слушали песни Уильямса, когда, например, их записывал Тони Беннетт:

Во время, о котором мы говорим, карьера Хэнка уже клонилась к закату. Ему было двадцать восемь лет, но его часто мучили боли в спине, он слишком много пил и принимал слишком много таблеток, чтобы заглушить боль. Он разводился со своей первой женой, которая также была его менеджером, и он пропустил так много концертов из-за алкоголизма, что его чуть не уволили из Grand Ole Opry, популярного кантри-радио, которое сделало его звездой. Его жизнь, откровенно говоря, катилась под откос.

Но он по-прежнему оставался самым популярным певцом кантри и вестерн, и он по-прежнему делал отличные записи — и одной из записей, которую он сделал в июне 1952 года, была песня, которую он, вероятно, написал в соавторстве с Мун Малликаном, под названием «Jambalaya».

Я говорю «вероятно», потому что никто не знает наверняка о соавторстве Малликана, потому что у него был контракт с другим издателем, а не с Уильямсом. Малликан записал свою собственную версию песни в том же месяце, и в этой версии текст немного отличался. Сначала послушаем версию Малликана — менее удачную из двух.

Теперь давайте послушаем отрывок из версии Хэнка Уильямса:

Как видите, две версии имеют много общего, но обе несут на себе безошибочный отпечаток звучания своих создателей. У Малликана гораздо больше деревенского буги-вуги или каджунского звучания, в то время как у Уильямса гораздо больше прямолинейного кантри-звучания хонки-тонк.

Но оба трека по-прежнему имеют одну и ту же основную привлекательность - это праздник культуры каджун, и, в частности, праздник того, как праздновали каджуны - их еда, их музыка и их танцы. «Джамбалайя, пирог с раками и гамбо из филе», «Выберите гитару, наполните корзину фруктами, мы будем веселиться». И это в то время, когда каджуны были, по мнению широкой публики, самыми низшими из низших, если о них вообще вспоминали. В песне есть вызов, который может быть и не слышен современным слушателям, но он определенно присутствует.

Между прочим, гитаристом на пластинке Уильямса является великий Чет Аткинс. Как и Хэнк, он произвел гораздо большее влияние на кантри-музыку, чем на рок-н-ролл — хотя всегда отрицал, что он кантри-гитарист, говоря, что он «просто гитарист, и точка», — но он был одним из величайших гитаристов всех времен, а также выпустил несколько ранних классических произведений рок-н-ролла.

Но из обеих версий «Jambalaya» мы можем видеть, что в кантри-музыке был интерес к гораздо большему числу стилей, чем то, которым интересовались крупные лейблы. Если вы просто посмотрите на историю Нэшвилла, то можете подумать подумать, что кантри-музыка была такой же пресной и белой, как и тогдашний поп, но кантри-музыка, несомненно, была более странной и более эклектичной. Это была музыка, которая имела много общего с блюзом, и аудитория которой была гораздо более довольна экспериментами и новыми идеями, чем вы могли бы подумать.

В 1950-х годах эта тенденция в музыке кантри привела к появлению ряда собственных поджанров, многие из которых оказали большое влияние на рок-н-ролл, как, например, блюграсс, зародившийся в конце сороковых и о котором мы поговорим позже.

«Jambalaya» стала основным продуктом раннего рок-н-ролла — ее особенно любили музыканты из Луизианы, такие как Фэтс Домино и Джерри Ли Льюис - оба сделали отличные фортепианные записи этой песни. Сейчас Уильямса помнят как кантри-музыканта, но во многом потому, что он умер до повального увлечения рок-н-роллом — если бы он был жив, вполне возможно, что мы сейчас думали бы о нем как о звезде рокабилли.

«Jambalaya» Фэтса Домино и Джерри Ли Льюиса

К сожалению, Хэнк Уильямс не дожил до того, чтобы увидеть то огромное влияние, которое он оказал на поколение молодых музыкантов, осуществивших революцию не только в музыке кантри, но и в рок-н-ролле. Не прошло и шести месяцев после записи «Jambalaya», как он умер. Из-за болей в спине он стал пить еще больше, у него развилась еще большая зависимость от таблеток, он заработал репутацию ненадежного человека и пропускал представления — он был не в себе. А в канун Нового 1952 года, когда его везли из Теннесси в Огайо на шоу, которое он должен был сыграть в первый день Нового года, он заснул на заднем сиденье машины и так и не проснулся. Когда на шоу, на которое он ехал, было объявлено о его смерти, зрители сначала рассмеялись — они подумали, что это просто еще одно оправдание его неявки. Его последний сингл, выпущенный месяцем ранее, назывался «Я никогда не выйду из этого мира живым». Ему было двадцать девять лет.