Необычные музыкальные инструменты. Стеклянная гармоника.

Стеклянная гармоника (Glasharmonika) — редкий музыкальный инструмент, состоящий из стеклянных полусфер различного размера, нанизанных на горизонтальную вращающуюся металлическую ось. Пакет полусфер частично погружён в ящик-резонатор с разбавленным уксусом, благодаря чему края полусфер постоянно увлажнены. Чтобы издать звук, музыкант прикасается к краям колокола смоченными пальцами. Диапазон хроматически настроенной стеклянной губной гармошки составляет от двух с половиной до четырех октав.

Стеклянная гармоника известна в Европе с середины XVII века. Тогда играли на тридцати-сорока стаканах, прикасаясь к краям которых, исполнитель извлекал такие лёгкие, неземные звуки, будто на землю падают стеклянные шарики.

Первый известный полноценный музыкальный инструмент из стекла числится в 1596 году в описи коллекции замка Амбрас в Инсбруке: австрийский нумизмат Алоис Примиссер описал «ain Instrument von Glaswerch» в красиво украшенной небольшой коробочке с хроматическим диапазоном в три октавы.

В 1673 году иезуит и профессор теологии Афанасий Кирхер описал «игру на стекле» в своем труде «Neue Hall- und Thonkunst». Форма изображенных стаканов, настроенных на воду, позволяла управлять ими путем трения. Тем не менее, их расположение и небольшое количество предполагают скорее экспериментальную аранжировку, чем конкретный музыкальный инструмент. Первые явные свидетельства звукоизвлечения с помощью стеклянных стаканов можно найти в 1636 году у немецкого писателя Георга Филиппа Харсдёрффера в его труде «Deliciae physico-mathematicae».

J. S. Bach - Toccata and Fugue in D minor on the glass harp (музыкальные бокалы)

Техника игры, которую использовал немецкий композитор Карл Людвиг Вайсфлок († 1747) в 1731 году, неясна. Однако его «фортепиано с музыкальными бокалами (glass harp) в три октавы» настолько впечатлило принца Ангальт-Цербстского, что он пожизненно нанял Вайсфлока в качестве придворного музыканта при цербстском дворе.

В 1744 году ирландец Ричард Пакрич совершил триумфальное турне по всей Англии с новым, усовершенствованным инструментом, который он назвал «серафим» или «музыкальные стаканчики». Успех был так велик, что уже через пару лет в Лондоне выступил солистом на этом инструменте Кристоф-Виллибальд Глюк. Он исполнил «концерт на двадцати шести стаканчиках, наполненных вешней водой». Судя по уровню цен на билеты, Глюк выступал перед очень избранной аудиторией. Он повторил этот концерт в 1749 и 1750 годах во дворце Шарлоттенборг близ Копенгагена и тем самым внес важный вклад в признание инструмента.

Прибывший в 1757 году в Лондон в качестве посланника Ассамблеи Пенсильвании Бенджамин Франклин был захвачен всеобщим увлечением «музыкальными стаканчиками» и изготовил свой усовершенствованный вариант. Он изменил гармонику, сделав стеклянные чашечки взаимосвязанными и упорядоченными по размеру. Они выдувались с максимальной точностью, чтобы создавать при трении звуки соответствующей частоты и избавиться, как следствие, от необходимости заливать в них воду. Далее Франклин поместил чашечки на горизонтально расположенный стержень, приводившийся в движение с помощью специальной педали, добавил амортизатор для более точного управления вращением сосудов и поместил все это в специальный корпус. Играть на гармонике предполагалось следующим образом: влажными пальцами нужно было аккуратно прикасаться к вращающимся стеклянным чашечкам под различными углами. Так музыкант создавал вибрации с нежным звучанием, чем-то напоминающим звучание колоколов. После модернизации Франклина инструмент стал гораздо удобнее и выразительнее: играть можно было не на 1-2 чашечках одновременно — теперь музыканты могли исполнять целые аккорды, использующие до 10 нот одновременно, да и сидели они не перед столом, заставленным стеклянными чашками с водой, а перед чем-то, хоть отдаленно, но все же напоминающим клавиатуру органа или пианино. В конструкции этой гармоники явно прослеживаются параллели с концепцией «музыки сфер», возникшей в античности, в средние века известным человеком, развивавшим эту концепцию был Иоганн Кеплер.

Криста Шёнфельдингер (Венский дуэт стеклянной гармоники) играет композицию Карла Рёллига «Siciliano für die Glasharmonika» на оригинальной стеклянной гармонике Франклина

Первый концерт на гармонике был дан Марианной Дэвис, родственницей Франклина, в Большой комнате в Спринг-Гарденс в начале 1762 года. Воодушевленная успехом, Дэвис отправилась в турне по Европе, выступая в Бристоле, Лондоне и Дублине. Обновлённый инструмент, названный «стеклянной гармоникой», покорил Европу. В 1768 году Марианна Дэвис вместе со своей сестрой, певицей Сесилией Дэвис, предприняла очередное концертное турне по Европе. Сесилия прославилась в Италии и Европе как «l'Inglesina», а Марианна Дэвис даже считала среди своих учениц дочь императрицы Марии Терезии, впоследствии французскую королеву Марию-Антуанетту. Говорят, что обе сестры обосновались при венском дворе с помощью Глюка. Везде и всюду люди восхищенно прислушивались к по-настоящему небесному звучанию этого инструмента. Сам Джордж Вашингтон в 1765 году посетил концерт в приходской церкви Брутона, Вильямсбург, где играли на стеклянной гармонике.

Одним из первых композиторов, обратившихся к новой диковине, стал Йоханн Адольф Хассе (в кантате). В 1769 году он сочинил для Марианны и Цецилии кантату "L'armonica". В его основу легла ода Пьетро Метастазио, которую тот написал по случаю бракосочетания эрцгерцогини Марии Амалии с испанским инфантом Фердинандом Бурбонским, герцогом Пармским.

Слепая музыкантша Марианна Кирхгеснер, посетив в 1791 году Вену, так пленила своей игрой Моцарта, что он тут же написал квинтет для губной гармошки, флейты, гобоя, альта и виолончели (KV 617) и соло Adagio (KV 617a = KV 356). Премьера  K 617 состоялась 19 августа 1791 года в Вене.

Adagio for Glass Harmonica, K 356, Wolfgang Amadeus Mozart.

Небесным звучанием инструмента восхищались Паганини и Бетховен, который использовал инструмент в своей драме 1814 года «Леонора Прохаска». Гаэтано Доницетти использовал инструмент в аккомпанементе арии Амелии «Par che mi dica ancora» в Il castello di Kenilworth, премьера которой состоялась в 1829 году. Он также передал через нежное звучание инструмента безумие Лючии ди Ламермур в одноименной опере(1835) в качестве навязчивого аккомпанемента к «безумной сцене» героини, хотя перед премьерой продюсеры потребовали от него переписать партию для двух флейт. Камиль Сен-Санс использовал этот инструмент в своем «Карнавале животных» 1886 года (в частях 7 и 14).

«Carnival of the Animals»

Многие великие писатели, такие как Иоганн Вольфганг фон Гете, Иоганн Готфрид Гердер, Э. Т. А. Гофман и Фридрих Шиллер, отмечали замечательный звуковой характер гармоники в своих произведениях. В сказке Гофмана «Маленький Цахес по прозванию Циннобер» есть добрый волшебник Проспер Альпанус. Его карету везут два серебряных единорога, а когда карета едет, раздаются «чарующие, внеземной красоты звуки, будто бы кто-то играет на гигантской стеклянной гармонике Небесных Сфер». Хорст Вольфрам Гайсслер написал роман под названием «Стеклянная гармоника». В своей драме «Вечер предков» Адам Мицкевич отводит гармонике важную метафорическую роль в ключевой сцене – видениях главного героя Конрада. Ференц Лист сравнивал игру на фортепиано Фредерика Шопена с игрой на стеклянной губной гармошке.

Гармоника была очень известна и в России; Александр Сергеевич Пушкин слышал в «волшебных звуках [...] что-то неземное». Антон Рубинштейн использовал стеклянную гармонику в «Демоне», чтобы создать ощущение необычайного, таинственного и «фантастического» в звучании оркестра. Чайковский использовал её звучание в балете «Щелкунчик». А Михаилу Глинке она пригодилась в опере «Руслан и Людмила» — для достижения сказочного колорита. Когда секрет игры на стеклянной гармонике был утерян, её стали заменять другими инструментами. В 2003 году дирижёр Александр Ведерников поставил оперу Глинки в Большом театре и решил вернуть стеклянную гармонику на её законное место. За неимением аутентичного инструмента партию гармоники исполнили музыканты Игорь Скляров и Тимофей Винковский — соответственно на стеклянной арфе (англ. glass harp) и веррофоне (англ. verrophone).

"Lucia di Lammermoor" Verrophone Demonstration

Но несмотря на это, в те времена считалось, что его звук слишком сильно действует на душевное состояние людей, пугает животных, вызывает преждевременные роды и даже приводит к расстройству рассудка. Некоторые музыканты, игравшие на гармонике, жаловались на головокружение, эмоциональную нестабильность и, возможно, тиннитус. Поэтому в некоторых городах Германии гармоника была запрещена законом. Уже в наши дни ученые выяснили, что чашечки гармоники вибрируют с частотой от 1000 до 4000 герц — человеческий слух не в силах определить источник звука, идущего в этом диапазоне, что действительно может привести к подобию дезориентации. Однако настоящим виновником проблем со здоровьем, скорее всего, является свинец — в 18-м веке хрусталь, из которого изготавливались чашечки, мог содержать до 40% свинца. Бенджамин Франклин размечал колокольчики краской, чтобы исполнители не путались в нотах – пигменты в те времена также изготовлялись на основе оксидов и солей свинца. А музыканты регулярно контактировали с этими красками на инструменте, поэтому они получали отравление парами ядовитого металла, что не могло не сказываться на их состоянии здоровья.

Самой виртуозной из всех исполнителей и исполнительниц, когда-либо садившихся за стеклянную гармонику, была юная Марианна Кирхгесснер, страдавшая от слепоты. В течение десяти лет она давала концерты по всей Европе, выступала перед герцогиней Йоркской, великим Гёте и даже королем Дании. Но однажды в ее дом вломились солдаты Наполеона, что оставило свой след на хрупкой психике девушки. Она ушла из жизни в возрасте 39 лет — скорее всего, сказалась пневмония, подхваченная на зимних гастролях. Но молва упорно гласила, что она скончалась из-за нервного расстройства, вызванного 10 годами игры на этом прекрасном, но одновременно «опасном» инструменте. Немецкий музыковед Фридрих Рохлиц публично заявлял об опасности стеклянной гармоники: «Если вы страдаете от какого-либо нервного расстройства, ни в коем случае не играйте на ней; если вы еще не больны, избегайте ее, а если вы страдаете от меланхолии, то тем более не прикасайтесь к ней». Репутация гармоники была омрачена еще сильнее после того, как во время одного из концертов мать, пришедшая послушать музыку с младенцем на руках, обнаружила, что во время выступления ребенок умер.

Дальше было только хуже, особенно когда Франц Месмер, известный немецкий врач, начал использовать стеклянную гармонику для создания мрачной и жуткой фоновой музыки во время исследований животного магнетизма, а также для проведения сеансов гипноза и спиритических сеансов, Кстати, именно от фамилии этого человека было образовано английское слово "mesmerize" — завораживать, гипнотизировать. Именно из-за него звучание гармоники, считавшееся некогда воодушевляющим, небесным и божественным, начало восприниматься как нечто зловещее и губительное — все из-за того, как Месмер использовал этот инструмент и извращал его звук. На его «магнетических» сеансах наблюдались пациенты, бьющиеся в истерике и кривляющиеся под «потусторонние» звуки гармоники. Современные исследователи говорят, что это было самовнушение или массовый гипноз. Всё это добавляло загадочности, таинственности и мрачности, и общественное мнение вскоре обратилось против «проклятого» музыкального инструмента.

Впрочем, основной причиной падения популярности стеклянной гармоники можно назвать фактор сугубо механической природы — инструменту банально недоставало объемного звучания. В эпохи классицизма и романтизма 19-го века симфонические и концертные залы становились все больше и больше, и тихие вибрации скромных гармоник в них просто… не звучали.

Примерно с 1830 года стеклянная гармоника все больше и больше забывалась, так как существовали другие инструменты с подобной динамической выразительностью; например, фисгармоника Антона Гекля, а также ее более позднее усовершенствование: фисгармония (заявка на патент была подана в 1842 году парижским органостроителем Александром-Франсуа Дебеном). Эти инструменты были менее дорогими, менее хрупкими и музыкально более универсальными для широкого круга людей. Более мощное оркестровое звучание и тенденция к экспрессивной сольной виртуозности окончательно вытеснили более тихую камерную музыку и стеклянную гармонику в качестве типичного инструмента этого жанра. Про этот умиротворяющий инструмент забыли, а корону возложили на пианино.

К началу XX века искусство стеклянной гармоники было утеряно, эти инструменты стали редкостью. Две стеклянные гармоники, с 37-ю и 35-ю полушариями, в СССР являлись экспонатами «Постоянной выставки музыкальных инструментов» в Ленинграде. В настоящее время они экспонируются в Музее музыки. Интерес к стеклянной гармонике возродился в 1910-е годы. Люди изобрели технологию аудиозаписи и микрофоны. Ученые и медики доказали, что стекло без свинца здоровью не угрожает. Университеты начали готовить музыковедов, а те, в свою очередь, были готовы вернуть обратно на сцену «древние» и необычные музыкальные инструменты, чтобы придать классической музыке аутентичное звучание. А с появлением фильмов и телевидения композиторы начали повсюду искать новые музыкальные эффекты.

В 1913 году немецкий композитор Карл Орф, которому тогда было всего восемнадцать лет, использовал гармонику своей первой оперы «Гизеи», которая не исполнялась при его жизни. В 1919 году Рихард Штраус добавил гармонику в свое произведение «Женщина без тени». Францу Шальку, дирижеру премьеры, было поручено достать гармонику, и в её поисках он столкнулся с большими трудностями.

После этого гармонике нашли применение и в других операх: ее звучание отлично создавала напряженную атмосферу (угрозу, появление духов, вмешательство небесных сил — все это можно передать с помощью гармоники). Бруно Хоффман начал музицировать на стеклянных бокалах для вина, наполненных водой, в 1929 году и продолжал популяризировать инструмент до середины 20-го века — он выступал на радио и телевидении, а также под запись. С течением времени люди вновь полюбили успокаивающее и умиротворяющее звучание стеклянной гармоники.

Однажды юный немецкий стеклодув Герхард Финкенбайнер нашел в музее старую стеклянную гармонику. Он был искренне поражен ей и решил во что бы то ни стало создать однажды свою собственную. Но для начала нужно было пережить нацистский режим. К счастью, ему это удалось, и после войны Финкенбайнер мигрировал во Францию, где впоследствии начал выдувать стекла для инфракрасных детекторов. Затем он перебрался в Массачусетс, где стал заниматься научными и производственными аспектами стеклодувного дела (среди его клиентов были IBM, Массачусетский технологический институт и Raytheon). Будучи страстным поклонником классической музыки, в свое свободное время Финкенбайнер создавал стеклянные колокольчики и карийоны. На работе, обрезая концы кварцевых вакуумных трубок для различных проектов, он не выбрасывал их, а забирал — те напоминали ему про чашечки стеклянной гармоники, увиденной в музее. Вскоре Финкенбайнер начал с ними экспериментировать и через какое-то время понял, как именно нужно обрезать и настраивать чашечки, чтобы те генерировали звук нужной частоты. Прошло еще совсем немного времени, и Финкенбайнер представил миру собственную версию изобретения Франклина — модернизированную с учетом всех достижений 20-го века. Теперь вал вращался от электромотора, а вместо хрусталя использовался плавленый кварц. В это время музыкальная индустрия заново открывала для себя стеклянную гармонику, а потому было неизбежно, что однажды утром Герхард Финкенбайнер проснулся знаменитым: через какое-то время мастер начал создавать по 8-10 инструментов в год.

Вскоре гармоника зазвучала на Западном побережье — в исполнении Уильяма Зайтера. Деннис Джеймс возглавил наступление со стороны города Корнинг, Нью-Йорк, и даже начал вести курс про стеклянные музыкальные инструменты в Ратгерском университете. Дин Шостак исполнял композиции в колониальном, кельтском и классическом стилях в Вирджинии. Великий Том Уэйтс использовал гармонику Ричарда Гиббса в своем альбоме студийном альбоме Swordfishtrombones — который, между прочим, журнал Spin поставил его на второе место в списке 25-ти величайших альбомов всех времен! Интересно, что в произведении американского композитора XX века Джорджа Крама этому инструменту доверено исполнять не что-нибудь, а голос Бога.