Выдающиеся джазовые музыканты.
Американский джазовый пианист Пол Лингл (Paul Lingle) был одним из выдающихся исполнителей регтайма на Barbary Coast (Северная Калифорния) во время первого возрождения традиционного джаза и регтайма в 1940-х и 1950-х годах. Терри Уолдо в книге «Это рэгтайм» назвал Лингла «чрезвычайно важной фигурой в истории рэгтайма», поскольку его «интерпретации музыки, возможно, были лучшими из когда-либо созданных».
Пол Лингл родился в Денвере, штат Колорадо, в начале эры регтайма, в семье уроженца Огайо и производителя сигар Кёртиса Роя Лингла и его жены, уроженки Мичигана Коры Мэй Харрисон Мерроу. Начав играть на фортепиано в возрасте пяти-шести лет, Пол имел возможность учиться у великих пианистов эпохи рэгтайма, которые приезжали в Денвер, когда его отец, прекрасный корнетист, играл с ними. Конечно, большую часть своего обучения он посвятил классике, и некоторые из этих произведений, например, произведения Шопена и Листа, он запомнил на всю жизнь.
По данным переписи 1910 года, Кёртис полностью посвятил себя музыке, записавшись оркестровым музыкантом. Четыре года спустя, в возрасте 12 лет, Пол начал путешествовать с отцом, в основном в рамках водевиля «Chautauquа» – программы, призванной знакомить с культурой маленьких американских городков, – с 1915 по 1917 год. Позже Пол отмечал, что именно тогда он увлекся произведениями известных композиторов той эпохи, включая Скотта Джоплина (Scott Joplin) и Уильяма К. Хэнди (W.C. Handy).
Однако композитором и исполнителем, оказавшим наибольшее влияние на Пола, был «Джелли Ролл» Мортон ("Jelly Roll" Morton), который в тот период делал себе имя на западном побережье. Лингл также посетил Всемирную выставку 1915 года в Сан-Франциско вместе со своим отцом, где выступали нью-йоркский музыкант Майк Бернард и местный вундеркинд из Окленда Джей Робертс. Ближе к концу выставки он впервые познакомился с живыми выступлениями Мортона и был ими очарован.
Пол также усвоил, что музыканты без имени получают деньги только за то, что играют то, что сейчас в моде, поэтому он всегда старался адаптироваться. После Первой мировой войны Лингл продолжил самостоятельную карьеру и, несмотря на свою любовь к рэгтайму, быстро понял, что джаз всё больше набирает популярность, поэтому просто немного изменил свой стиль.
К 1919 году Лингл переехал в Калифорнию, где провёл следующие три десятилетия. Он начал работать в некоторых шахтёрских районах Центральной и Южной Калифорнии. В 1920 году Пол как пианист работает в клубах Сан-Бернардино (Южная Калифорния). В том же году он выступает в клубе «Дель Мар» в Сан-Франциско и старается как можно чаще слушать Джозефа «Кинга» Оливера (Joseph "King" Oliver) и его новоорлеанский джаз-бэнд в бальном зале «Пагода» на Маркет-стрит. Побродив по нескольким площадкам Калифорнии, Пол на некоторое время обосновался в Лос-Анджелесе, играя в «Oaks Tavern Players» — небольшом оркестре под управлением владельца таверны «Oaks Tavern» Фрэнка Релтера. В 1925 году Пол наконец создал собственную группу в кафе «Tent» Майка Лаймана в Лос-Анджелесе, где играл кларнетист Ларри Шилдс (Larry Shields) из «Original Dixieland Jazz Band». В следующем году Лингл выступал на острове Бальбоа с оркестром Джимми Гриера (Jimmy Grier), кларнетиста, недавно покинувшего оркестр Гаса Арнхейма (Gus Arnheim), в составе группы, куда входил тромбонист Гленн Миллер (Glenn Miller).
В 1928 году Пол вернулся в Сан-Франциско, где возглавил свой небольшой оркестр на лайнере «Fior D'Italia». В течение следующего десятилетия музыкант периодически работал на некоторых океанских круизных компаниях, судя по судовым манифестам, предпочитая круизы на Восток и обратно. Склонность Пола к ритмам регтайма и его работа как в Южной, так и в Северной Калифорнии позволили Линглу приехать на киностудию Warner Brothers и выступить вместе с Элом Джолсоном (Al Jolson) в нескольких его ранних фильмах, включая «The Singing Fool» (иногда называемый «Сонни Бой») в 1928 году и «Mammy» в 1930 году. Ходят слухи, что он также играл в единственной сцене живого диалога в фильме «The Jazz Singer», но на самом деле это был либо его коллега Берт Фиск (Bert Fisk), либо музыкальный руководитель Джолсона Луис Сильверс (Louis Silvers).
Лингл, похоже, предпочитал Барбари-Кост Лос-Анджелесу и позже отмечал, что, по его мнению, Голливуд стал слишком коммерческим и больше не приносил удовольствия. К середине 1930-х годов он жил в районе залива Сан-Франциско со своей женой-певицей Бертой «Бетти» Лингл (русского происхождения), с которой они были женаты около трёх лет. Он числился музыкантом, работающим «где угодно». Это было, по сути, правдой, поскольку в течение следующих 22 лет Лингла можно было видеть практически повсюду в районе залива.
В 1930-х годах Лингл стал постоянным участником джаз-бэнда трубача Эла Зона (Al Zohn) и вскоре стал часто работать на многих радиостанциях.для фортепиано на переднем или заднем плане, в основном в качестве штатного пианиста в KPO. Большая часть того, что он играл, была современной тому времени, но он мог раз или два "забываться", задавая своей левой рукой ровный, гулкий ритм. Лингл был одним из немногих музыкантов, кто продолжал делать это в десятилетие дефицита рэгтайма. Чтобы дополнить игровую практику в скудные годы Великой депрессии, Пол занялся настройкой фортепиано, предпочитая это занятие суровым ночным выступлениям. Тем не менее, коллеги говорят, что он мог пить с лучшими из них и всё равно играть безупречно. В газетах время от времени появлялись статьи об его арестах за вождение в нетрезвом виде.
Во время одного из концертов в KPO из динамиков, помимо фортепиано, постоянно доносился какой-то посторонний шум. Чтобы найти источник шума инженеры разобрали большую часть аппаратуры. В конце концов, кто-то обнаружил, что во время игры Лингл напевал себе что-то под нос. Это отчётливо слышно на некоторых редких сохранившихся записях.
Пол также был известен своей угрюмостью, с бурными взлётами и депрессивными падениями, часто открыто обижаясь, если слушатели просто не ценили его игру. Лингл, возможно (неподтверждённое, но показательное), был жертвой лёгкой формы биполярного расстройства. В переписи 1940 года, проведенной в Сан-Франциско, он был указан как музыкант танцевального оркестра, а Бетти (как Берта) работала кассиром в театре.
К началу 1940-х годов Лингл настраивал гораздо больше, чем играл, переехав на юг в построенный на заказ дом в Санта-Круз. Он чувствовал, что настройка — гораздо более прибыльная и уважаемая профессия. Это было время, когда трубач Лу Уоттерс (Lu Watters), который работал с Линглом несколько раз в 1930-х годах, и его коллега, пианист рэгтайма Уолли Роуз (Wally Rose), наращивали обороты для того, что стало великим возрождением традиционного джаза 1940-х годов. Они сформировали Yerba Buena Jazz Band в 1939 или 1940 году, и Пол был частью первоначального ядра этой группы, пока Уоттерс не выбрал Роуза на замену. Группа начала записываться в конце 1941 — начале 1942 года.
Вторая мировая война нарушила любую нормальную жизнь, и они полностью воссоединились только в 1946 году. Во время войны, когда Роуз служил в ВМС США, большая часть группы выступала на местных площадках, используя в качестве пианистов Берта Бейлза и Форреста Брауна. Лингл и Уоттерс, оба очень упрямые и бескомпромиссные, часто конфликтовали и в итоге не общались несколько лет. Боб Хелм предположил, что это произошло потому, что Пол, будучи в первую очередь пианистом-солистом, мог пытаться контролировать темп и динамику мелодии, находясь за клавиатурой. В противном случае, возможно, существовали бы записи Лингла с группой.
Вернувшись из Санта-Круса в конце 1943 года, Пол некоторое время работал в круглосуточном баре в Ричмонде, Калифорния, недалеко от судостроительных верфей Kaiser. В 1943 и 1944 годах историк джаза Руди Блеш провёл серию концертов и семинаров в Музее современного искусства Сан-Франциско, и Лингл играл в ансамблях на нескольких из этих концертов. По словам тромбониста Билла Бардина, у Пола был метод акцентирования аккордов, который включал в себя короткий подъём со скамьи, чтобы он мог перенести большую часть своего веса на сокрушительный аккорд.
Концертов во время войны было не много, но музыканты были необходимы для поддержания морального духа как гражданского, так и военного населения, особенно в Окленде и Сан-Франциско, где располагались базы ВМС и морской пехоты. Одним из мест, где Пол руководил небольшими ансамблями перед оркестрами, была Бродвейская танцевальная академия в Окленде. Одним из танцев, часто практикуемых там, был так называемый грайнд, часто используемый, когда уставшие пары просто держались друг за друга и медленно двигались, делая грайнд-движение. Работа была настоящей рутиной, её часто называли «за копейки» или «затишьем».
В 1950-х годах Пол продолжал играть на фортепиано. Работа была утомительной и изнурительной: группа играла мелодии длиной от 90 до 120 секунд для публики, любящей танцы, иногда играя до двухсот композиций за вечер. Группа Лингла состояла из него самого, Билла Бардина на тромбоне, Эла Зона на трубе и Эллиса Хорна на кларнете. Полу приходилось выбирать репертуар, устанавливать темп и играть почти всё время, определённо больше, чем кто-либо другой. Однако Бардин считал, что Пол занимал эту должность, потому что мог играть как хотел. Он всегда был рядом со своим верным настроечным молоточком и кейсом, полным нот. После долгой работы Пол поссорился с Эллисом, и с этого момента ансамбль начал разваливаться. В конце концов, Лингл оставил изнурительную танцевальную работу ради нового выступления в Оклендском клубе «Jug Club».
То, что Лингл искренне любил музыку эпохи рэгтайма и того, что было дальше, было совершенно очевидно. В День победы над Японией в 1945 году Лингл сказал своей жене Бетти: «Я рад, что война закончилась». Она была немного удивлена, что он вообще знал об этом событии, ведь Пол часто пребывал в своём собственном мире. «Почему, Пол?» — спросила она. «Потому что теперь я снова могу играть „Japanese Sandman“».
По мере послевоенного возрождения традиционного джаза росла и репутация Лингла, обладавшего весьма оригинальными интерпретациями рэгтайма и произведений Джелли Ролла Мортона. Он снова стал неотъемлемой частью Сан-Франциско и пользовался большим спросом в клубах, обычно выступая сольно. Очевидно, его репутация была востребована, поскольку блюзовый гитарист Лидбелли (Хадди Ледбеттер) попросил его аккомпанировать ему на выступлениях в городе, а ветеран новоорлеанского корнетиста Банк Джонсон подружился с Линглом, научив его многим старым новоорлеанским мелодиям, которые тот играл потом много лет. К сожалению, согласно статье 1945 года в газете Санта-Крус, местное отделение Американской федерации музыкантов, всё ещё соблюдая расистские правила своего «главного диктатора» Джеймса Сезара Петрилло, касающиеся совместного исполнения белых и афроамериканских исполнителей, запретило Лидбелли и Джонсону записывать пластинки с Линглом и двумя другими белыми коллегами, Эллисом Хорном и Сквайром Гирсбеком. И это несмотря на то, что публика не смогла бы определить расовую принадлежность каждого музыканта в чисто аудиоформате, а также проигнорировала меняющийся расовый ландшафт Америки в музыке. Обоим музыкантам пришлось вернуться на Восток, лишив мир возможности легендарной записи.
Динамический диапазон Пола также был исключительным: он мог играть шёпотом, а в следующий момент порвать струны или ударить молоточками (хорошо, что он был фортепианным техником!). Его репертуар, хотя и был полон рэгтайма и произведений Джелли Ролла Мортона, был также очень глубоким, и он обычно мог выполнять заказы, придавая каждому выступлению свой уникальный стиль. Хотя Лингла часто было трудно найти своим поклонникам, учитывая разбросанность его выступлений, он довольно долго и стабильно выступал в клубе «Jug Club» в Окленде, а в 1949 году — в клубе «Пейпер Долл» на Юнион-стрит в Сан-Франциско, месте, которое, по его словам, было рассчитано на «людей всех трёх полов». Сочетание его пристрастия к алкоголю и времени, проведенного вдали от дома, чтобы играть до поздней ночи, вероятно, создавало напряжение в его браке. Поэтому неудивительно, что в начале 1950-х годов Пол и Бетти развелись.
Единственное, чего не могли найти его поклонники, — это записи легендарного Лингла в местном магазине пластинок. Хотя он чувствовал себя хорошо и вживую, и в радиостудии, Пол долгое время избегал традиционных студий звукозаписи. Он говорил людям, что просто не чувствует себя готовым записывать что-либо для потомков.
Однако, помимо нескольких сохранившихся радиопередач, некоторым друзьям и поклонникам удалось сделать несколько Лингла в 1947 по 1951 год. Хотя условия были не самыми лучшими, и качество записи ограничивалось обрывами звука и фоновым шумом, они все же хорошо передали его диапазон. Лучшие из них были сделаны его коллегой Чарльзом Кэмпбеллом в 1951 году в клубе "Jug Club". Чтобы преодолеть паранойю Лингла по поводу звукозаписывающего оборудования, Кэмпбелл просто дал ему знать, что будет записывать, но не сказал, когда. В ту ночь, когда планировалась запись, Кэмпбелл и звукорежиссер Стэн Пейдж убедились, что оборудование достаточно хорошо спрятано, чтобы не сбить с толку Пола. Сессия состояла в основном из рэгтайма, который недавно снова вошел в национальную моду благодаря широкой популярности Лу Буша на Capitol Records, и включала в себя композиции, которые вряд ли записывались годами, такие как "Good Gravy Rag" и "Pastime Rag #3". Также были включены две собственные композиции Лингла "Black and Blue Rag" и "Dance of the Witch Hazels", последняя из которых включает в себя элементы работы другого пианиста с побережья Барбари, "Entertainer's Rag" Джея Робертса. Благодаря стараниям Пола Аффелдта и его лейбла Euphonic большинство этих треков были выпущены с 1970-х по 1990-е годы на трёх альбомах, и многие до сих пор доступны на CD, даже если их выпуск уже не осуществляется.
Основатель компании Good Time Jazz Лестер Кёниг более десяти лет надеялся заполучить Лингла в студию, чтобы записать хоть что-то. После некоторых настойчивых требований Лестера Лингл наконец сдался и приехал в Голливуд в феврале 1952 года. Он записал не менее одиннадцати треков в течение трёх сессий на Radio Recorders с 11 по 13 февраля. Восемь из этих треков были выпущены на пластинке "Good Time Jazz GTJ-13" в 1953 году, а два — на сингле.
Однако к 1953 году Лингл, долгое время придерживавшийся теории, что с возрастом человеку просто необходимо переезжать в тёплые края, собрал свои вещи и сбежал с материка на Гавайи, где и провёл остаток жизни. Хотя изначально Пол намеревался вернуться к работе настройщика фортепиано, вскоре он снова женился, открыл небольшую студию обучения игре на фортепиано и в конечном итоге работал с группами, развлекавшими туристов в Гонолулу до конца 1950-х годов. Годы употребления алкоголя, временами, как сообщается, в больших количествах, наконец, настигли энергичного пианиста. Пол Лингл умер незадолго до своего 60-летия в 1962 году. Благодаря Кёнигу и другим, выпустившим вслед за ним различные записи Лингла в ночных клубах, его наследие остается с нами. Практически любой пианист регтайма, начинавший в 1950-х и 1960-х годах назовет Пола Лингла одним из своих главных источников вдохновения; если не по стилю, то по крайней мере по содержанию и страсти — и все это из нескольких историй и десяти легендарных виниловых пластинок.
Комментариев нет:
Отправить комментарий