Немного грустная история, впрочем, как сам блюз! Роберт Лерой Джонсон (8 мая 1911 – 16 августа 1938).

Зал славы блюза

Зал славы Рок-н-ролла

«Джонсон получил мало внимания в своей жизни, но его песни, цитируемые Rolling Stones, Эриком Клэптоном и Led Zeppelin, помогли зажечь рок-н-ролл».

«The New York Times»

Дорогие друзья! 8 мая 1911 года в Миссисипи, США, в многодетной семье родился Роберт Лерой Джонсон (Robert Leroy Johnson) — американский певец, гитарист и автор песен, один из наиболее известных блюзменов XX века. Зал славы рок-н-ролла называет музыканта «первой в истории рок-звездой».

Мало что известно о жизни Роберта Лероя Джонсона за короткие 27 лет, прошедшие примерно с мая 1911 года до его загадочной смерти в 1938 году. Свидетельство о рождении, если оно у него было, так и не нашли. Считается, что он родился вне брака в мае 1911 года в Миссисипи и вырос там. Школьные записи и записи переписи населения показали, что он жил некоторое время в Теннесси и Арканзасе. Он начал играть на гитаре в юном возрасте и стал странствующим музыкантом, в конце концов мельком окунувшись в суету музыкальной жизни Нью-Йорка. Он умер в Миссисипи, оставив после себя чуть более двух десятков записанных песен.

Robert Johnson – «Robert Johnson's Cross Road Blues» (Official Video)

Тем не менее, появление рок-н-ролла превратило Джонсона в легенду. Спустя десятилетия после своей смерти он стал одним из самых известных гитаристов, олицетворением блюза дельты Миссисипи и был провозглашён потерянным пророком, который, как гласит сомнительная легенда, продал свою душу дьяволу.

В конце 1960-х годов The Rolling Stones, Эрик Клэптон и Led Zeppelin сделали кавер-версии песен Джонсона. Боб Дилан, который в своих мемуарах «Хроники: Том первый» приписывал «сотни строк» в своих песнях влиянию Джонсона, включил альбом Джонсона в качестве одного из пунктов на обложку «Bringing It All Back Home».

В 1990-х годах сборник музыки Джонсона «The Complete Recordings», выпущенный Columbia Records, возродил интерес к блюзу для еще одного поколения. Альбом был продан числом более двух миллионов копий и завоевал «Грэмми», как лучший исторический альбом. В 1994 году почтовая марка Соединенных Штатов с изображением Джонсона увековечила его как национального героя.

Пропасть между человеком, которым был Джонсон, и мифом, которым он стал, уже более полувека не дает покоя историкам и слушателям. Это стало бы благодатной почвой для одной из песен самого Джонсона, в которых он откровенно и мастерски воспевал повседневную безнадежность и неправдоподобность сегрегированной афроамериканской жизни.

В самом деле, его история — ни что иное, как дело рук страны, в которой она была написана, страны, где наследие афроамериканцев формировалось другими.

Джонсон родился в Хазлхерсте, штат Миссисипи, на заре эпохи Искупления, периода после Реконструкции, когда сторонники превосходства белой расы по всему Югу отменили многие свободы и права, предоставленные чернокожим после Гражданской войны.

Его матерью была Джулия Мейджор Доддс, дочь рабов, которая родила 10 детей от своего мужа, Чарльза Доддса, прежде чем зачала еще одного от полевого рабочего по имени Ной Джонсон. Из-за семейных перипетий ребёнок жил то у отца, то у матери. Когда Роберту было около 7 лет, его мать вышла замуж за другого мужчину, и он переехал с ней в Робинсонвилль, штат Миссури. Именно там, в популярных музыкальных заведениях города — барах или частных домах, которые в нерабочее время превращались в места отдыха, — началась его теперь уже легендарная музыкальная карьера. Когда Роберт наконец вернулся домой, в Миссисипи, он стал учиться в местной школе. Один из его школьных друзей вспоминал, что Роберт уже тогда был заметен своей замечательной игрой на губной гармонике.

Как рассказывается в биографии Барри Ли Пирсона и Билла Маккаллоха «Роберт Джонсон: потерянное и найденное» (2003), Джонсон учился игре на гитаре с помощью «диддли-бо» — одной или нескольких струнах, прибитых к стене сарая — и не был хорошим гитаристом. Но избыток честолюбия перевешивал недостаток мастерства.

Robert Johnson» - «I Believe I'll Dust My Broom»

Примерно в 1930-м году, Джонсон снова переехал в Робинсонвиль, где познакомился со своими будущими музыкальный партнерами Эдди Джеймсом «Сыном» Хаусом-младшим (Eddie James "Son" House Jr.) и Вилли Брауном. Роберт пытался научиться играть на гитаре, чтобы выступать вместе с ними. Однако это давалось ему с трудом. Люди, знавшие Джонсона в те годы, вспоминали его как «маленького мальчика, который прекрасно играл на гармонике, но был ужасающе плохим гитаристом». Юноша пропадал на выступлениях «Сына» Хауса. В интервью 1965 года с писателем и академиком Джулиусом Лестером, на которое ссылаются Пирсон и Маккаллох, Хаус вспоминал привычку Джонсона захватывать его сцену во время антрактов, чтобы играть свои собственные песни. Однажды, наказанный Хаусом Джонсон был изгнал из зала под возмущенные вопли аудитории. Через шесть месяцев он вернулся, желая выступить снова, и на этот раз попросил у Хауса разрешения.

«Он был так хорош, что когда он закончил играть, мы ещё долго сидели с открытыми ртами!» - восторженно говорил Хаус о новом стиле игры Джонсона, который тот продемонстрировал в ночь своего возвращения. В дальнейшем именно вариации Хауса — таинственное исчезновение, внезапная виртуозность — станут источником мифа о том, что Джонсон, как и Фауст, продал свою душу дьяволу в обмен на гениальность. Согласно легенде, в юности Джонсон испытывал огромное желание стать великим блюзовым музыкантом. Однажды ему было предложено в полночь отнести свою гитару на перекресток возле плантации Докери. (Есть претензии и на другие участки в качестве места расположения перекрестка.) Там его встретил крупный черный мужчина (Дьявол), который взял гитару и настроил ее. Дьявол сыграл несколько песен, а затем вернул гитару Джонсону, одарив его мастерством владения инструментом. Эта история о сделке с дьяволом на распутье отражает легенду о Фаусте. В обмен на свою душу Джонсон смог создать блюз, благодаря которому и прославился.

Эта легенда была описана Гейл Дин Уордлоу, Эдвардом Комара и Элайджей Уолдом и в значительной степени восходит к повторному открытию Джонсона белыми фанатами более чем через два десятилетия после его смерти. Как писал историк музыки Элайджа Уолд в книге «Побег из Дельты: Роберт Джонсон и изобретение блюза» (2004): «Когда белые горожане открыли для себя «расовые записи» 1920-х и 30-х годов, они изменили музыку в соответствии со своими вкусами и желаниями, создав богатую мифологию, которая часто имеет мало общего с реальной жизнью музыкантов, которыми они восхищались».

Друзья Джонсона сомневаются в том, что сам певец одобрил бы эту историю. Две его песни, которые чаще всего ассоциируются с этой легендой «Cross Road Blues» и «Hell Hound on My Trail», не упоминают о встрече с нечестивым. Историки предполагают, что настоящим благодетелем Джонсона был гитарист из Хазлхерста по имени Исайя «Айк» Зиннерман (иногда пишется Циммерман). Ходили слухи, что Циммерман сверхъестественным образом научился играть на гитаре, посещая кладбища в полночь.

Robert Johnson – «Hellhound On My Trail»

Действительно, игра Джонсона на гитаре была необычайно сложной для своего времени. Большинство ранних блюзовых музыкантов играли простые гитарные фигуры, которые гармонировали с их голосами. Но Джонсон, подражая стилю игры на пианино буги-вуги, использовал свою гитару, чтобы играть ритм, бас и слайд одновременно, и все это во время пения.

Еще одним новшеством, связанным с Джонсоном, как отметил критик Тони Шерман в 2009 году в «The New York Times», является «буги-бас» или «буги-шафл». Появившись в песнях Джонсона «Ramblin' on My Mind» и «I Believe I'll Dust My Broom», буги-бас — низкий, подвижный ритм — стал строительным блоком как чикагского блюза, так и рок-н-ролла в руках апостолов Джонсона Мадди Уотерса и Элмора Джеймса. Иногда эту технику приписывают Джонни Темплу, потому что он был первым, кто в 1935 году записал песню, используя буги-бас. Тем не менее, Темпл подтвердил, что научился этой технике у Джонсона: «Он был первым, от кого я когда-либо это слышал... Это было похоже на бас-вуги на пианино, которому я научился у Р.Л. [Джонсона] в 1932 или 1933 году». Джонни Шайнс добавил: «Некоторые вещи, которые Роберт делал с гитарой, повлияли на то, как потом играли все. В начале тридцатых буги-вуги был редкостью на гитаре». Конфорт и Уордлоу называют буги-бас «одним из самых важных риффов в блюзовой музыке», а историк музыки Питер Гуральник считает, что Джонсон «популяризировал лад (ходячий басовый стиль на гитаре), который быстро стал общепринятым образцом».

Robert Johnson – «Ramblin' on My Mind»

Джонсон объединил подходы, характерные для дельта-блюза, с подходами из других музыкальных жанров. Слайд-гитара в «Ramblin' on My Mind» - это чистая «Дельта», но имитация поезда на мосту совсем не типична для дельта-блюза — она больше похожа на музыку менестрель-шоу или водевиля. Джонсон записал версии «Preaching the Blues» и «Walking Blues» в вокальном и гитарном стиле старого блюзмена. Как и в случае с первым дублем «Come On in My Kitchen», влияние Скипа Джеймса очевидно в «Devil Got My Woman», но лирика поднимается до уровня первоклассной поэзии, а Джонсон поет напряженным голосом, как больше нигде в его записях.

Грустная, романтичная «Love in Vain» удачно сочетает в себе несколько разрозненных влияний. Форма, включая последний куплет, следует из последнего хита Лероя Карра «When the Sun Goes Down». Слова последнего куплета взяты непосредственно из песни Слепого Лемона Джефферсона (Blind Lemon Jefferson), записанной в 1926 году. Последняя запись Джонсона, «Milkcow's Calf Blues», является его прямой данью уважения Кокомо Арнольду, который написал «Milkcow Blues» и повлиял на вокальный стиль Джонсона.

Robert Johnson – «Milkcow's Calf Blues» (Take 1)

«From Four Till Late» показывает мастерство Джонсона в блюзовом стиле, который обычно не ассоциируется с «Дельтой». Он напевает тексты песен в манере, напоминающей Лонни Джонсона, а его гитарный стиль больше похож на стиль музыканта, находящегося под влиянием рэгтайма, такого как Блайнд Блейк. Влияние Лонни Джонсона еще более очевидно в двух других композициях: «Malted Milk» и «Drunken Hearted Man». Оба копируют аранжировку песни Лонни Джонсона «Life Saver Blues». Два дубля «Me and the Devil Blues» показывают влияние Пити Уитстроу, ставя под сомнение интерпретацию этого произведения как «спонтанного крика сердца, движимого демоном».

Robert Johnson – «Me and the Devil Blues»

То, что сохранилось от короткой музыкальной карьеры Джонсона, содержится в его единственных двух сессиях звукозаписи, организованных знаменитым продюсером Зала славы кантри-музыки и исполнительным директором «American Record Company» Доном Лоу в 1936 и 1937 годах в Техасе. Эти песни, записанные сольно в импровизированных студиях, составляли все его записи. Среди песен, записанных Джонсоном в Сан-Антонио, были «I Believe I'll Dust My Broom», «Sweet Home Chicago» и «Cross Road Blues», которые позже стали блюзовыми стандартами. Большинство из этих записей были выпущены в виде 10-дюймовых синглов со скоростью 78 оборотов в минуту. Одна песня с первой сессии, «Terraplane Blues», была продана тиражом в 5000 копий, дав певцу узнать единственный в своей жизни вкус настоящей славы.

Robert Johnson - «Sweet Home Chicago»

В конце 1938 года руководитель звукозаписывающей компании «Columbia Records» Джон Хаммонд, положивший начало карьере Билли Холидей, Ареты Франклин, Боба Дилана и Брюса Спрингстина, Джон Хаммонд разыскивал Джонсона для концерта в Карнеги-холле, но узнал, что тот уже умер. Хаммонд заменил его на Большого Билла Брунзи, и тот сыграл две песни Джонсона со сцены.

В 1940 году девять песен Джонсона были включены в «Список американских народных песен на коммерческих записях», подготовленный музыковедом Аланом Ломаксом для конференции правительства США. Обозначения Ломакса для записей варьируются от «сложного секс-символизма» («Terraplane Blues»), «очень приятной песни о любви» («I'm a Steady Rollin' Man») до «следов вуду» («Stones in My Passway», «Hellhound on My Trail», «Cross Road Blues»). В 1941 году, не зная о смерти Джонсона, Алан Ломакс отправился в Миссисипи, чтобы записать музыканта.

Robert Johnson – «Terraplane Blues»

В 1942 году комментарий к песням Джонсона «Terraplane Blues» и «Last Fair Deal Gone Down» появился в The Jazz Record Book под редакцией Чарльза Эдварда Смита. Авторы описали вокал Джонсона как «творческий» и «захватывающий», а его игру на гитаре как «великолепную, как почти все в области фолк-блюза». Музыкальный писатель Руди Блеш включил рецензию на песню Джонсона «Hellhound on My Trail» в свою книгу 1946 года «Сияющие трубы: история джаза». Он отметил «творческий подход» Джонсона к гармонии песни. Джим Уилсон, в то время автор «Detroit Free Press», также упомянул о нетрадиционном использовании Джонсоном гармонии. В рецензии 1949 года он указал на элементы игры Джонсона в дебюте Джона Ли Хукера «Boogie Chillen»: «Его [Хукера] динамические ритмы и тонкие нюансы игры на гитаре, а также его поразительное пренебрежение знакомыми гаммами и гармониями показывают сходство с работами Роберта Джонсона, который сделал много прекрасных записей в этом ключе».

Сэмюэл Чартерс привлек дополнительное внимание к Джонсону в пятистраничном разделе своей книги 1959 года «Кантри-блюз». Он сосредоточился на двух записях Джонсона, в которых упоминались образы дьявола или ада — «Hellhound on My Trail» и «Me and the Devil Blues» — предположив, что Джонсон был глубоко проблемным человеком. Чартерс также включил песню Джонсона «Preachin' Blues» в альбом, опубликованный вместе с его книгой.

Robert Johnson – «Preachin Blues»

В 1961 году Хаммонд и Лоу выпустили альбом "King of the Delta Blues Singers", в котором было собрано большинство записей Джонсона для «American Record Company». Альбом покорил молодое поколение музыкантов на заре золотого века рока. Как писал Эрик Клэптон в своей книге «Клэптон: Автобиография»: «Я понял, что нашел мастера». Боб Дилан, Кит Ричардс и Роберт Плант отметили, что тексты песен и музыкальность Джонсона оказали ключевое влияние на их собственное творчество. Многие песни Джонсона были перепеты, став хитами для других артистов, а его гитарные партии и тексты были заимствованы многими более поздними музыкантами.

Среди тех, кто исполнял песни Джонсона, используя его гитарные техники были Джонни Шайнс, Джонни Темпл, Генри Таунсенд, Роберт Локвуд-младший, Келвин Фрейзер и Дэвид «Ханибой» Эдвардс. Другой уроженец Миссисипи Элмор Джеймс наиболее известен и ответственен за популяризацию песни Джонсона «Dust My Broom». В 1951 году он переделал песню в стиле чикаго-блюз, с электрической слайд-гитарой и аккомпанирующей группой. По словам историка блюза Джерарда Херхафта: «Влияние Джонсона на музыку Элмора Джеймса всегда оставалось сильным: его пронзительный фальцет и интенсивное использование «ходячих» басовых нот буги-вуги были заимствованы у Джонсона (например, «Dust My Broom», «Rambling on My Mind» и «Crossroads»). Версия Джеймса идентифицирована как «один из первых записанных примеров того, что должно было стать классическим чикагским шаффл-битом». Стиль, часто ассоциируемый с чикагским блюзом, широко использовался Джимми Ридом, начиная с его первой записи «High and Lonesome» в 1953 году ранее использовался Джонсоном.

Robert Johnson – «Stop Breakin' Down Blues» (Take 1)

Некоторые из песен Джонсона, как, например, «Sweet Home Chicago», «Dust My Broom», «Crossroads» и «Stop Breaking Down», стали блюзовыми стандартами. Перон отмечает: «Тот факт, что такой относительно высокий процент песен, приписываемых Джонсону, стал блюзовыми стандартами, также сохраняет наследие музыканта живым». В первые десятилетия после смерти Джонсона эти песни, с некоторыми вариациями в названиях и текстах, были записаны Томми МакКленнаном (1939), Уолтером Дэвисом (1941), Сонни Боем Уильямсоном I (1945), Артуром Крудапом (1949), Техасским Александром (1950), Элмором Джеймсом (1951—1959), Бэби Боем Уорреном (1954), [126] Рузвельт Сайкс (1955), [127] Джуниор Паркер (1958) и Джо из Форест-Сити (1959). Пирсон и Маккаллох считают, что «Sweet Home Chicago» и «Dust My Broom», в частности, связывают Джонсона с «законными наследниками его музыкальных идей — афроамериканскими артистами большого города, чей мощный, электрически усиленный блюз остается прочно связанным с музыкальным наследием Джонсона».

Эксперт в области блюза, и музыкальный публицист Джим О'Нил назвал «Hell Hound on My Trail», «Sweet Home Chicago», «Dust My Broom», «Love in Vain» и «Crossroads» классическими блюзовыми записями. Эти песни были индивидуально введены в Зал славы блюза в категории «Classic of Blues Recording — Single or Album Track».

Robert Johnson – «Love In Vain»

В середине 1950-х годов пионер рок-н-ролла Чак Берри адаптировал рисунок буги-вуги на гитаре для своих песен «Roll Over Beethoven» и «Johnny B. Goode». Автор Дэйв Рубин прокомментировал: «… его [Берри] использование басовых струн в стиле буги-вуги, популяризированных Робертом Джонсоном в таких песнях, как «Sweet Home Chicago» ... тонко изменили свинговое ощущение буги-блюза на более драйвовое, сохранив при этом гибкость, которой часто не хватает в бесчисленных последующих имитациях».

Зал славы рок-н-ролла представил Джонсона в качестве одного из первых своих членов на первой церемонии введения в 1986 году, почти через полвека после смерти музыканта. В Зал славы рок-н-ролла также вошли четыре его песни, которые, по мнению экспертов, сформировали жанр: «Sweet Home Chicago», «Cross Road Blues», «Hellhound on My Trail» и «Love in Vain». Марк Майерс из «Wall Street Journal» прокомментировал: «Его песня «Stop Breakin' Down Blues» 1937 года настолько опередила свое время, что легко могла бы быть рок-демо в 1954 году».

До публикации в 2019 году биографии Брюса Конфорта и Гейл Дин Уордлоу «Вверх прыгнул дьявол: реальная жизнь Роберта Джонсона» о жизни музыканта было известно немногое. Джонсон был дважды женат: сначала на Вирджинии Трэвис, которая умерла при родах их ребенка, а затем на Калетте Крафт. В 1932 году пара поселилась на некоторое время в Кларксдейле, штат Миссисипи, но Джонсон вскоре уехал, а Калетта умерла в начале 1933 года.

Как и многие блюзмены, жившие в тени Джима Кроу, Джонсон большую часть своей взрослой жизни был бродягой. В 1929 году, после смерти своей первой жены Вирджинии Трэвис, которой на том момент было 16 лет, Джонсон отказался от оседлой жизни и решил стать кочующим блюз-музыкантом. Родственники Вирджинии сказали исследователю блюза Роберту «Маку» Маккормику, что смерть Вирджинии стала божественным наказанием за решение Роберта петь светские песни, известное как «продажа души дьяволу». Маккормик полагал, что сам Джонсон воспринял эту фразу как описание своей решимости отказаться от оседлой жизни и стать полноценным блюзовым музыкантом.

Джонсон выступал в музыкальных заведениях со своим коллегой-блюзовым исполнителем Джонни Шайнсом (Johnny Shines), путешествуя между городами Мемфис и Хелена, а также небольшими поселками дельты Миссисипи и соседних регионов Миссисипи и Арканзаса. Иногда он ездил в Чикаго и Нью-Йорк, выступал в Техасе, Кентукки и Индиане. Генри Таунсенд делил с ним музыкальный ангажемент в Сент-Луисе. Обычно Джонсон останавливался у членов своей большой семьи или у подруг. Он больше не женился, но имел долгосрочные отношения с женщинами, к которым периодически возвращался. В каждом месте хозяева Джонсона практически ничего не знали о его жизни в других местах. Музыкант использовал разные имена; известно, по крайней мере, восемь разных его фамилий.

История о том, как умер Джонсон, как и многие факты из его жизни, оспаривается. Свидетельство о смерти, найденное исследователем Гейл Дин Уордлоу, показало, что он умер 16 августа 1938 года на плантации недалеко от Гринвуда, штат Миссисипи. Причиной стали осложнения от врожденного сифилиса, согласно пометке на обратной стороне сертификата, который был приписан владельцу плантации.

Но современник Джонсона Дэвид Ханибой Эдвардс, который, как полагают, выступал с ним всего за несколько дней до его смерти, сказал, что Джонсон был отравлен, и что он, вероятно, стал мишенью мстительного мужа одной из своих любовниц. Несколько различных источников описывают события, предшествовавшие смерти музыканта. В течение нескольких недель Джонсон играл на танцах в деревне примерно в 15 милях от Гринвуда. По словам блюзового музыканта Сонни Боя Уильямсона, Джонсон флиртовал с замужней женщиной, и она дала ему бутылку виски, отравленную ее мужем. Когда Джонсон взял бутылку, Уильямсон выбил ее у него из рук, предупредив, чтобы он никогда не пил из бутылки, которую он не открывал лично. Джонсон ответил: «Никогда не выбивай бутылку из моих рук». Вскоре после этого ему предложили еще одну бутылку, и он ее принял. Сообщается, что Джонсон почувствовал себя плохо на следующий вечер. В течение следующих трех дней его состояние неуклонно ухудшалось. Очевидцы сообщили, что он умер в конвульсиях. Музыковед Роберт «Мак» Маккормик утверждал, что разыскал человека, который убил Джонсона, и получил от него признание в личном интервью, но отказался раскрыть его имя.

В качестве яда, который убил Джонсона, предполагается стрихнин. По крайней мере, один ученый оспорил эту идею. Том Грейвс в своей книге «Перекресток: жизнь и загробная жизнь легенды блюза Роберта Джонсона» опирается на экспертные показания токсикологов, утверждая, что стрихнин имеет настолько характерный запах и вкус, что его невозможно замаскировать даже в крепких напитках. Грейвс также утверждает, что для гарантированного летального исхода необходимо принять значительное количество стрихнина за один присест, и что смерть от яда наступила бы в течение нескольких часов, а не дней.

В своей книге «Up Jumped the Devil» Брюс Конфорт и Гейл Дин Уордлоу предполагают, что ядом был нафталин из растворенных нафталиновых шариков. Это был «распространенный способ отравления людей в сельской местности Юга», но он редко приводил к летальному исходу. Тем не менее, у Джонсона была диагностирована язва и варикозное расширение вен пищевода, и яда было достаточно, чтобы вызвать кровотечение. Он умер через два дня от сильных болей в животе, рвоты и кровотечения изо рта.

Регистратор округа Лефлор Корнелия Джордан много лет спустя, проведя расследование смерти Джонсона написала пояснительную записку на обратной стороне свидетельства о смерти Джонсона:

«Я разговаривала с людьми, на глазах которых умер Джонсон. Владелец плантации сказал, что негр, которому на вид было около 26 лет, приехал из Туники за две или три недели до смерти, чтобы играть на банджо во время танцев, устроенных на плантации. Он остановился в доме своих родственников, сказав, что хочет собирать хлопок. У плантатора не было врача для этого негра, так как тот не работал на него. Умерший был похоронен в самодельном гробу, предоставленном графством. Владелец плантации сказал, что, по его мнению, мужчина умер от сифилиса».

В 2006 году практикующий врач Дэвид Коннелл, основываясь на фотографиях на которых видны «неестественно длинные пальцы» и «один больной глаз» Джонсона, предположил, что у того, возможно, был синдром Марфана, который мог повлиять на его игру на гитаре и способствовать его смерти из-за расслоения аорты.

Местонахождение могилы Джонсона так и не было подтверждено. На место его последнего упокоения претендуют надгробия, расположенные в трех разных церквях в районе Гринвуда— последняя загадка человека, чья короткая и бурная жизнь была такой же сенсационной, как и его песни.

Исследования, проведенные в 1980-х и 1990-х годах, убедительно свидетельствуют о том, что Джонсон был похоронен на кладбище миссионерской баптистской церкви на горе Сион недалеко от Морган-Сити, штат Миссисипи, в безымянной могиле. Кенотаф в форме обелиска и с эпитафией Питера Гуральника, оплаченный компанией «Columbia Records», на котором перечислены названия всех песен Джонсона, был установлен на этом месте в 1990 году.

В 1990 году небольшой памятник с эпитафией «Отдых в блюзе» был установлен на кладбище Пейн-Чапел, недалеко от Кито, штат Миссисипи, рок-группой «The Tombstones» из Атланты, после того, как они увидели фотографию в журнале «Living Blues», на которой было изображено безымянное место, которое, по утверждению одной из бывших подруг Джонсона, было местом захоронения музыканта.

Более поздние исследования Стивена ЛаВера (в том числе заявления Рози Эскридж, жены предполагаемого могильщика) указывают на то, что фактическое место захоронения находится под большим ореховым деревом на кладбище церкви Литтл Сион, к северу от Гринвуда вдоль Мани Роуд.

Джон Хаммонд-младший в документальном фильме «В поисках Роберта Джонсона» (1991) предполагает, что из-за бедности и отсутствия транспорта Джонсон, скорее всего, был похоронен в могиле бедняков (или «гончарном поле») недалеко от того места, где он умер.

Роберт Джонсон умер, не оставив завещания. В 1998 году Верховный суд штата Миссисипи постановил, что Клод Джонсон, бывший водитель грузовика, проживающий в Кристал-Спрингс, штат Миссисипи, является сыном Роберта Джонсона и его единственным наследником. Суд выяснил, что Клод Джонсон родился в семье Вирджи Джейн Смит (позже Вирджи Джейн Кейн), у которой были отношения с Робертом Джонсоном в 1931 году. Их отношения были подтверждены подругой, Эулой Мэй Уильямс, но другие родственники, происходящие от сводной сестры Роберта Джонсона, Кэрри Харрис Томпсон, оспаривали претензии Клода Джонсона. В результате судебного решения Клод Джонсон получил более 1 миллиона долларов в виде гонораров. Клод Джонсон умер в возрасте 83 лет 30 июня 2015 года, оставив шестерых детей.