История рок-музыки в 500 песнях. Fats Domino & «The Fat Man».

Hickey A. "A History Of Rock Music in Five Hundred Songs" (2018).

Добро пожаловать в восьмой выпуск «Истории рок-музыки в пяти сотнях песен». Сегодня мы рассмотрим Фэтса Домино (Fats Domino) и его хит «The Fat Man».

Этот эпизод - первый, в котором обсуждается кто-то из ныне живущих артистов - Дэйв Бартоломью (Dave Bartholomew) все еще жив, ему девяносто девять - и я надеюсь, что он будет рядом с нами ещё многие годы.

Музыка 1940-х и 1950-х годов теперь находится в свободном доступе, так что доступны всевозможные дешевые компиляции. Тем не менее, лучшая из них на самом деле была выпущена в то время, когда часть песен все еще была защищена авторскими правами - бокс-сет из четырех компакт-дисков под названием «They Call Me The Fat Man: The Legendary Imperial Recordings». В ближайшие месяцы мы будем много говорить о Домино, и тому есть причина - его музыка - одна из лучших в его эпоху.

Исполнение пьесы Готтшалка «Danza» взято с компакт-диска с фортепианными произведениями Фрэнка Френча (Frank French). Рекомендую всем, кто интересуется развитием американской музыки. Впервые я узнал о Готтшалке (Gottschalk) благодаря его влиянию на другого великого пианиста, выросшего в Луизиане, Ван Дайка Паркса (Van Dyke Parks), у которого есть отличные оркестровые аранжировки «Danza» и «Night in the Tropics» Готтшалка в альбоме «Moonlighting: Live at the Ash Grove».

Единственная известная мне биография Фэтса Домино - это «Голубой понедельник» Рика Коулмана: «Фэтс Домино и утраченная заря рок-н-ролла». Это очень хорошая книга, хотя я не совсем согласен с аргументом Коулмана, что ритмы в музыке Нового Орлеана берут начало в африканских барабанах.

Я уже говорил о книге 1970 года «Звуки города» Чарли Джиллета. Я рекомендую эту книгу всем, кто интересуется рок-н-роллом 50-х и 60-х годов, хотя в ней используется слово «негр» - в то время, это слово считалось наиболее подходящим для чернокожих, хотя сейчас это выглядит неуместным. В своей книге, которая действительно серьезной подошла к вопросу истории рок-н-ролла, Чарли Джиллетт делает попытку профессиональной типологизации музыки. Он выделяет пять разных музыкальных стилей, все они действительно очень разные, которые объединяются в то, что называют рок-н-роллом: это рок-н-ролл северных групп - таких, как Билл Хейли (Bill Haley), чья музыка пришла из Western Swing; Мемфисский кантри-рок - музыка, которую мы обычно называем рокабилли; Чикагский ритм-энд-блюз - Чак Берри (Chuck Berry) и Бо Диддли (Bo Diddley); то, что он называет «рок-н-ролл вокальной группы», но теперь более известный как ду-воп; и танцевальный блюз Нового Орлеана. Я бы добавил в этот микс шестой жанр, а именно прибрежные джамп-группы - таких бэнд-лидеров, как Джонни Отис (Johnny Otis) и Лаки Миллиндер (Lucky Millinder), базирующиеся в крупных развлекательных центрах Лос-Анджелеса и Нью-Йорка.

До сих пор мы говорили о прибрежных джамп-группах, предшественниках северных групп, ду-воп и рокабилли. Однако мы еще не говорили о танцевальном блюзе Нового Орлеана. Итак, давайте совершим путешествие по Миссисипи.

Мы можем проследить значение Нового Орлеана в музыке, по крайней мере, с начала девятнадцатого века до первого по-настоящему великого американского композитора Луи Моро Готтшалка (Louis Moreau Gottschalk).

Луи Моро Готтшалк.

При жизни Готшалка считали неважным композитором, просто еще одним романтиком - Марк Твен высмеивал его стиль, и на десятилетия после его ранней смерти о нем почти забыли. Когда его вспоминали, если вообще вспоминали, так это как исполнителя - его считали величайшим пианистом своего поколения, ярким клавишником, который мог заставить звучать инстумент так, как не мог никто другой. Впрочем, послушайте сами:

«Danza» by Louis Moreau Gottshalk of New Orleans (1857).

 Это произведение написано кем-то, кто знал Шопена и Листа. Кем-то, кто играл для Авраама Линкольна. И в то же время это звучит удивительно актуально, как написанное в 1920-е или 1930-е годы.

И причина, по которой это звучит так современно, заключается в том, что Готшалк был первым человеком, который придал музыке Нового Орлеана некую неизменную форму.

Мы не знаем - мы не можем знать - насколько значительная часть позднейшей музыки Нового Орлеана была вдохновлена Готтшалком и насколько Готтшалк копировал музыку, которую слышал. Несомненно, здесь присутствует и то, и другое - мы знаем, например, что Джелли Ролл Мортон, которому приписывают (в основном он сам) изобретатение джаза, знал творчество Готшалька. Но мы также знаем, что и Готтшалк знал и использовал народные мелодии, которые он слышал в Новом Орлеане. Это были, конечно, и песни рабов, и музыка, пришедшая из Карибского бассейна. А после гражданской войны появился дополнительный фактор в виде музыке духовых оркестров - все эти духовые инструменты, которые были произведены для армии, внезапно перестали быть нужными и продавались за бесценок.

Сам Готтшалк был воплощением романтика - он писал такие вещи, как «Умирающий поэт», он был изгнан из своего дома на юге из-за его поддержки Севера в гражданской войне, а затем, после скандального романа со студентом, был вынужден совсем покинуть США и переехать в Южную Америку, где в конце концов заболел желтой лихорадкой и потерял сознание на сцене когда сыграл пьесу под названием «Morte!» (с восклицательным знаком), что по-португальски означает «смерть». Композитор так и не оправился от болезни и умер через три недели от передозировки хинина.

Таким образом, Готтшалк предвосхитил не только музыку ХХ века, но и карьеру многих музыкантов ХХ века, действительно значительно опередив свое время.

Но к середине ХХ века время настигло его, и Новый Орлеан неоднократно совершал революцию в популярной музыке, часто используя многие из приемов, которые использовал Готтшалк.

Джелли Ролл Мортон.

В частности, Новый Орлеан стал известен своими виртуозами игры на фортепиано. Мы, несомненно, рассмотрим некоторых из них в ходе этой серии, но любой, кто любит фортепиано в популярной музыке, знает о виртуозах фортепиано Нового Орлеана и, в некоторой степени, Луизианы. Джелли Ролл Мортон (Jelly Roll Morton), Профессор Лонгхайр (Professor Longhair), Джеймс Букер James Booker (), Аллен Туссен (Allen Toussaint), Хью «Пиано» Смит (Huey “Piano” Smith)… именно в фортепьяно музыка Нового Орлеана всегда находила свое наилучшее выражение.

И если есть одна песня, которая лучше других характеризует музыку Нового Орлеана, то это « Junker’s Blues». Вы, наверное, раньше не слышали это имя, но почти наверняка слышали мелодию:

«Junker’s Blues» - Champion Jack Dupree (1940).

Это играет Чемпион Джек Дюпри (Champion Jack Dupree) и это первая известная его запись. Сам Дюпри утверждает, что это его песня, хотя на самом деле она была написана пианистом из Нового Орлеана Драйв-Эм Даун Холлом (Drive-Em Down Hall) где-то в 1920-х годах. Дюпри услышал песню от Холла, который, очевидно, также научил Дюпри его фортепианному стилю.

Сама «Junker’s Blues» так и не стала широко известной песней, но ее мелодия использовалась снова и снова. Самой известной стала песня Ллойда Прайса (Lloyd Price) «Lawdy Miss Clawdy», которой мы скоро посвятим целую серию, но была еще и «Tipitina» Профессора Лонгхайра (Professor Longhair)...

«Tipitina» - Professor Longhair (1978).

«Tee Nah Nah» — Smiley Lewis (1947).

Эта известная мелодия, когда-то давно созданная неизвестным пианистом из Нового Орлеана, исполнялась под разными именами и с разными наборами текстов всеми, от «Clash» и аккордеониста-дзидеко Клифтона Шенье (Clifton Chenier) до Элвиса Пресли, Доктора Джона (Doctor John) и даже Хью Лори (Hugh Laurie).

Но самая важная её запись была сделана в 1949 году пианистом из Нового Орлеана по имени Фэтс Домино (Fats Domino). И в его версии она стала одной из тех песен, которые часто называют «первой рок-н-ролльной пластинкой».

Фэтс Домино был не из тех, кто мог стать рок-звездой несколько лет спустя. Он не был угрюмым и стройным, он был веселым толстым мужчиной, который говорил на луизианском креольском как на своем родном. Он никогда не собирался быть секс-символом. Но у него была способность делать людей счастливыми и заставлять их танцевать, а в 1949 году это было самым важным качеством для музыканта.

Фэтс Домино.

Домино вырос в бедности, которую сейчас трудно себе представить - в его семье был проигрыватель, но он был заводным, а не электрическим, и в конце концов пружина сломалась, но юный Антуан любил музыку так сильно, что садился за проигрыватель и пальцем крутил пластинки, чтобы хоть как-то их слушать.

К 1949 году Домино стал знаменитостью среди поклонников черной музыки в Новом Орлеане, больше из-за своей игры на фортепиано, чем из-за пения. Он был известен как один из лучших буги-вуги-музыкантов с уникальным стилем, основанным на триолях, а не на более простых ритмах, которые использовали другие буги-пианисты. Он играл, например, с Роем Брауном (Roy Brown), хотя и оставил группу после того, как сам во время выступления спел на сцене несколько песен - Браун сказал, что платит Домино только за то, чтобы тот играл на пианино, а не за пение и отодвинул его на задний план.

Но местные знаменитости на второстепенных музыкальных сценах часто остаются лишь местными знаменитостями, а в двадцать один год Фэтс Домино уже имел семью и жил в маленькой комнате в доме своих родственников с женой и детьми, работая на фабрике матрасов и продавая колотый лед с сиропом, чтобы свести концы с концами. Игра на пианино - не способ разбогатеть, если только вы не записываете пластинки.

Дэйв Бартоломью.

Но однажды крупнейший музыкант Нового Орлеана Дэйв Бартоломью (Dave Bartholomew), который записывался на «Imperial Records», предложил лейблу послушать Домино.

Как и многие музыканты в Новом Орлеане в конце сороковых годов, Дэйв Бартоломью отточил своё музыкальное мастерство на армейской службе во время Второй мировой войны. Он хорошо умел играть на трубе, но как только Бартоломью отправили в военный духовой оркестр, ему пришлось выучить и другие музыкальные навыки, включая ноты и аранжировку.

После того, как Дэйв уволился из армии, он получил работу в качестве менеджера отдела кадров в «Imperial Records», а также сформировал свою собственную группу «Dave Bartholomew Orchestra», с которой записал хит «Country Boy».

«Country Boy» - Dave Bartholomew Orchestra.

Как можно легко заметить, в песне четко прослеживается партия валторны «дан, да-да». Сейчас это звучит абсолютно банально, но это был первый раз, когда что-то подобное использовалось в записи R&B. И мы можем связать эту духовую часть с пьесой Готшалька, которую мы слышали ранее, используя ритм, называемый «тресильо» - один из множества родственных ритмов, известных как ритмы «хабанера». Это слово означает «из Гаваны» и используется для описания любой музыки, на которую повлияла танцевальная музыка Кубы девятнадцатого века.

Другой важный ритм, пришедший из хабанеры, - это двухтактовый ритм клаве, где бервый бар - это тресильо, а второй - просто «бац бам». Этот ритм мы будем часто видеть в будущем.

Эти ритмы были основой оригинального танго, в котором не было ритма, который мы теперь ассоциируем с танго, а вместо этого был ритм «дан, да-да» (или ему подобные, например, чинкильо). И через Готтшалка и ему подобных - франкоговорящих креолов, живущих в Новом Орлеане - этот ритм вошел в музыку Нового Орлеана в целом. Джелли Ролл Мортон назвал это «испанским оттенком». Послушайте, например, его «New Orleans Blues»:

Jelly Roll Morton – «New Orleans Blues», 1st and 2nd Takes (1923).

Джелли Ролл утверждал, что написал этот блюз еще в 1902 году, а первая его запись была сделана в 1923 году. В основе музыки лежит ритм тресильо. От Готтшалка до Джелли Ролл Мортона и Дэйва Бартоломью. Это был звук Нового Орлеана, передаваемый из поколения в поколение.

Но что действительно сделало этот ритм интересным, так это то, что вы противопоставили это «да-да-да» чему-то еще. Если в ранних композициях этот ритм был основным пульсом, то ко времени Дэйва Бартоломью - этот ритм был противопоставлен барабанам, играющим шаффл или бэкбит. Комбинация этих импульсов, соприкасающихся друг с другом, - вот что придало R&B Нового Орлеана особый колорит.

Комбинация хабанеры и бэкбита - это то, что Дэйв Бартоломью первым собрал вместе, а музыканты, сыгравшие «Country Boy», были теми, кого Бартоломью продолжал нанимать в течение многих лет на всех продюсированных им сессиях. В их число входил барабанщик Эрл Палмер (Earl Palmer), которого в то время никто не считал величайшим американским барабанщиком.

Эрл Палмер считается первым, кто использовал слово «фанк» для обозначения музыкального стиля, и он определенно был фанк-исполнителем. Он был также чрезвычайно точным хронометристом. О Палмере рассказывают легенды, что в студии после дубля, который длился, скажем, три минуты двадцать секунд, продюсер мог сказать группе: «Можно ли сделать это немного быстрее, скажем, на две секунды короче?»

Палмер делал вид, что «заводил» ногу, как часы, отсчитывал новый темп, и следующий дубль делался ровно за три минуты восемнадцать. В такую историю трудно поверить, но её рассказали несколько человек, так что это может быть правдой.

Эрл Палмер.

Как бы то ни было, Эрл Палмер был самым лучшим барабанщиком, работавшим в США в 1949 году и в течение многих лет после этого. И именно он оказался барабанщиком в группе сессионных музыкантов, которую собрал Дэйв Бартоломью. Эта группа работала в  студии Козимо Матассы (Cosimo Matassa), J&M, в Луизиане, которая стала одним из самых важных мест в истории этой новой музыки.

Козимо Матасса (Cosimo Matassa) был одним из многих итало-американцев или евреев, которые появились в самые ранние стадии рок-н-ролла, когда это еще была преимущественно черная музыка, выступая в качестве связующего звена между черными и белыми сообществами. Мы уже слышали одну запись - «Good Rockin 'Tonight» Роя Брауна, которую он записал с Матассой в 1947 году. «Good Rockin' Tonight» была сделана в Новом Орлеане, но совсем не похожа на звук Нового Орлеана - это тот тип музыки, который мы называем музыкой прибрежных джамп-бэндов. Это музыка, записанная в Новом Орлеане, но не музыка Нового Орлеана. Но пластинки, которые Матасса продолжал создавать вместе с Дэйвом Бартоломью и его группой, а также с другими музыкантами того же типа, до сих пор, семьдесят лет спустя, отражают звучание этого города.

Козимо Матасса.

Студия Матассы была крошечной - она находилась в задней комнате магазина бытовой техники его семьи, где наверху была букмекерская контора, а за дверью работал чистильщик обуви. Сам Матасса не обучался звукозаписи - он был студентом-химиком, пока в возрасте восемнадцати лет не бросил университет и не основал студию, которая по сегодняшним меркам была до смешного примитивна. У него был трехканальный микшер, и он записывал музыку не на пленку, а непосредственно на диск. К миксеру были подключены два дисковых ножа. Один из них нарезал безопасную копию, которую они могли послушать, чтобы убедиться, что она звучит нормально, а другой нарезал мастер.

Мне, вероятно, следует объяснить, как на самом деле делались тогда записи. Дисковый резак - это, по сути, проигрыватель пластинок, действующий в обратном направлении. Он использует стилус, чтобы прорезать канавку на сделанном из мягкого материала диске, который называется мастером - канавка прорезается вибрациями стилуса, когда через него проходит звук. Затем из мастера изготавливается слепок, называемый матерью - это чисто негативная копия, так что вместо канавки на ней имеется гребень. Затем эта мать используется для штамповки как можно большего количества копий до того, как она изнашивается - тогда вы печатаете новую мать из исходного мастера.

У них было два дисковых резака, и во время сеанса записи чья-то работа заключалась в том, чтобы стоять рядом с ними и ловить воск, вырезанный из дисков, прежде чем он упадет на пол - к этому моменту большинство профессиональных студий использовали более прочные ацетатные диски, но, очевидно, J&M все еще использовала воск.

Для записи непосредственно на воск, без каких-либо магнитных эффектов или каких-либо способов что-либо изменить, вам нужен был опытный звукорежиссер с отличным чувством музыки, отличная комната с прекрасной акустикой и фантастические музыканты.

Фэтс Домино и Дэйв Бартоломью в студии J&M.

По воле судеб в студии J&M собрались отличный инженер в лице Матассы, талантливый руководитель группы в лице Дэйва Бартоломью и группа, которую он тщательно собирал для первой записи. Единственное, чего не было у студии J&M вообще так это хорошего звука в помещении. Оно было слишком маленьким и акустически мертвым, поэтому пришлось добавлять эхо постфактум.

У Домино было несколько мелодий, которыми он собирался покорить публику, и одной из них был «Junker’s Blues». Бартоломью хотел, чтобы Домино записал его, но текст песни не совсем подходил для радио, поскольку в значительной степени был посвящен героину и кокаину.

Но затем Дэйва Бартоломью вдохновило популярное радиошоу «The Fat Man» («Толстяк»), в котором фигурировал детектив, весивший двести тридцать семь фунтов. Бартоломью понял, что он может извлечь выгоду из популярного названия, связав его со своим толстым вокалистом. Так что вместо «они называют меня юнкером, потому что я все время загружен», Домино стал петь «они называют меня толстяком, потому что я вешу двести фунтов».

Песня «The Fat Man» на самом деле не имеет ритма тресильо, но в ней определенно есть тот «испанский оттенок», о котором говорил Джелли Ролл Мортон. Вы слушаете эту пластинку и не сомневаетесь, что её записали музыканты из Нового Орлеана. Это музыка, которую невозможно было найти ни в каком другом месте.

Fats Domino – «The Fat Man» (1950).

Скатный вокал Домино здесь очень напоминает вокал «Mills Brothers» - есть сходство в его имитации трубы, и он очень реален. На более поздних записях было бы соло на саксофоне, делающее примерно то же самое - более поздние записи Домино почти все включали соло тенор-саксофона, примерно две трети времени записи - но в этом случае работу делает голос самого Домино.

И хотя эта запись не обладает ритмической изысканностью более поздних версий, которую сделали Домино и Бартоломью, она определенно стала очередным шагом к тому, что в конечном итоге станет их фирменным звучанием. У вас есть Эрл Палмер на барабанах, играющий простой бэкбит, а затем вы добавляете бас, играющий ритм тресильо, а затем - духовой рифф, пересекающий оба этих ритма, и наконец поверх всего этого вы кладете фортепиано Домино, играющего быстрые триоли.

Лирика Бартоломью следует стандартному блюзовому образцу - быть толстым, но в любом случае иметь способность привлекать женщин - то же самое, что и более поздние песни Хаклин Вульфа (Howlin 'Wolf) «Триста фунтов радости» или «Создан для комфорта», но что действительно было важно в вокальной партии, так это очевидная веселость Домино.

Домино был известен как один из самых приятных людей в музыкальной индустрии - до такой степени, что по сравнению с кем-либо из его современников о нем трудно найти биографическую информацию. Как правило, людей чаще интересуют анекдоты о музыкантах, которые стреляют на сцене в своего басиста, женятся восемь раз или случайно судятся сами с собой, чем биография таких людей, как Фэтс Домино. Он оставался женатым на одной и той же женщине шестьдесят один год, приобрел себе хороший большой дом в районе, в котором жил всю свою жизнь и оставался там до урагана Катрина, который выгнал его из этого дома в 2005 году.

По общему мнению, он был просто абсолютно и полностью приятным человеком - я много читал о ритм-энд-блюзовых исполнителях сороковых годов и ещё больше о исполнителях рок-н-роллах пятидесятых, и я не припомню, чтобы кто-нибудь когда-либо сказал о Домино хоть одно негативное слово. Он был застенчивым, дружелюбным, скромным и веселым, и все это отражается в его вокале. В то время как другие ритм-энд-блюзовые вокалисты той эпохи были агрессивны - помните, это была эпоха блюзовых крикунов - Домино производит впечатление дружелюбного человека.

Fats Domino – «The Fat Man».

«The Fat Man» разошелся тиражом в миллион копий в течение четырех лет, и это было начало большого успеха для Домино. Мы видим появление самой первой рок-звезды - и это точка, с которой, несомненно, начался рок-н-ролл. Фэтс Домино с Дэйвом Бартоломью продолжали делать записи, которые стали называть рок-н-роллом, и они продавались в огромных количествах. Домино превосходил всех остальных рок-н-ролльных исполнителей тех лет, кроме Элвиса, и имел в пятидесятых и начале шестидесятых тридцать девять хитовых синглов подряд. Оценки продаж его пластинок варьируются от шестидесяти пяти до ста десяти миллионов копий, но еще в начале восьмидесятых всерьез утверждалось, что единственными артистами, которые продали больше пластинок, чем Домино, были Элвис, Битлз и Майкл Джексон.

Сейчас его обогнали другие, но все же, если кто и может претендовать на звание первой рок-звезды, так это Фэтс Домино. И поскольку музыка, которую он создавал, была в том же стиле, что и «The Fat Man», можно с уверенностью сказать, что мы теперь определенно вошли в эпоху рок-н-ролла.