Передовые
газет были ужасны — лживые, кровожадные, заносчивые. Весь мир за пределами
Германии изображался дегенеративным, глупым, коварным. Выходило, что миру
ничего другого не остается, как быть завоеванным Германией. Обе газеты, что я
купил, были когда-то уважаемыми изданиями с хорошей репутацией. Теперь
изменилось не только содержание. Изменился и стиль. Он стал совершенно
невозможным.
Я
принялся наблюдать за человеком, сидящим рядом со мной. Он ел, пил и с
удовольствием поглощал содержание газет. Многие в пивной тоже читали газеты, и
никто не проявлял ни малейших признаков отвращения. Это была их ежедневная духовная
пища, привычная, как пиво.
… Они
вовсе не были перекроены все на один лад, как я представлял раньше. В купе
входили, выходили и снова заходили люди. Чиновников было мало. Все больше
простой люд — с обычными разговорами, которые я слышал и во Франции, и в
Швейцарии, — о погоде, об урожае, о повседневных делах, о страхе перед войной.
Они все боялись ее, но в то время как в других странах знали, что войны хочет Германия, здесь говорили о том, что войну навязывают Германии другие. Как всегда, перед катастрофой, все желали мира и говорили только об этом…
«Он стоял
перед толпой и орал о праве на завоевание всех немецких земель, о великой
Германии, о мщении, о том, что мир на земле может быть сохранен только в том
случае, если остальные страны выполнят требования Германии и что именно это и
есть справедливость.»
Комментариев нет:
Отправить комментарий